Шрифт:
Закладка:
– Вань, ты грибной суп ешь? – вопрос Маши его изумил.
– Ээээ, я?
– А тут что, несколько Ваней есть? – Хантеров саркастически воззрился на племянника.
– Не… В смысле, нет. То есть, только я, а суп я ем, конечно. Я любой суп ем… – растерялся Иван.
– Зачем ты его смущаешь всё время? – укорила Хантерова Маша. – Вань, я просто пока не знаю, что ты любишь.
– Я всё люблю. Всё ем! – неизбалованный разносолами Иван преданно смотрел на оладьи.
– Врёт как дышит! Он терпеть не может рыбу, – вздохнул Хантеров, точно знавший, что, когда мать Ивана не считала нужным что-то готовить, а случалось это часто, мальчишке приходилось довольствоваться только варёной рыбой и иногда целыми неделями. Иван рассказал об этом крайне неохотно, рыбу видеть не мог, а если была хотя бы минимальная возможность её не есть, и в рот не брал.
– Дядь! Да ем я рыбу, – пробубнил Иван, решивший было нипочём не выдавать свои пищевые пристрастия.
– Вань, ты чего? Я вот тоже рыбу не очень. Особенно чистить и потрошить, так и вовсе фуууу… – поморщилась Маша. – А любишь что?
– Всё… Ну, всё, кроме рыбы, – поправился Иван, уловив краем глаза выражение лица откровенно заинтересованного Хака.
Маша покосилась на детей и подумала: – Придётся Сергея и Настёну попросить… Они-то точно выпытают у чудака, что ему вкусно, а что нет. Кто ж его так зашугал?
Бывает такое… Стоит только подумать о человеке, как он, казалось бы, надёжно упрятанный под шуршащими листьями прошлых осеней, давно растаявшими снегами ушедших зим, вернувшимися в свои облака весенними дождями и густыми травами прошедших лет, возвращается, пинком вышвыривая тебя в беззащитное прошлое.
Стоило только довольному Ивану вернуться к бане, с которой он сроднился, напрочь отказываясь переехать в гостевую комнату, стоило только устроиться в гамаке, предварительно уточнив, что дяди на горизонте нет и не предвидится, как завибрировал смартфон. Он расслабленно покосился на экран и чуть из гамака не выпал, увидев на экране, кто именно ему названивает…
– Мам? Что-то случилось?
– Интересное дело! Родной сын вместо «здрасте» мне сразу допрос устраивает! – недовольный голос моментально испортил всё, что окружало Ивана, даже привкус малины стал горьким как противное лекарство. Иван тяжело сглотнул, стараясь избавиться от этого ощущения – естественно, ему это не помогло.
– Здравствуй.
– Хорошо же тебя Кирилл научил с матерью родной общаться! Раз в год звонишь и то не в каждый! – голос был визгливым, явно уже накрутила себя и собирается продолжать в том же духе, а раз никто под руку не попался – можно и сыну позвонить.
– Что ты хочешь? – сухо спросил Иван, слегка пришедший в себя после упоминания о дяде.
– Что я хочу? Что Я ХОЧУ!? Нет, вы подумайте только, люди добрые! Сыночек, единственная кровиночка, лоб здоровенный, спрашивает у мамки, что она хочет! Сидит, гад такой в Москве, зашибает там, домой нос не кажет, не помогает матери ничем!
Разговоры были известны Ивану до последнего слова. Мать обычно не вспоминала о нем, но иногда она напрочь забывала, что сына вообще-то выгнала, вживалась в роль оскорблённой и покинутой матери и начинала названивать Ивану.
Нет, разумнее всего, конечно, было бы трубку не брать вообще, но Ваня по-детски надеялся, что она когда-нибудь скажет что-то про отца. Ну как ему ещё его отыскать? Почему-то дядя категорически отказался в этом помочь, вот и терпел Иван эти звонки, хорошо хоть были они нечастыми.
Он уже приготовился было стоически терпеть, как мать внезапно сменила тон на елейный и вкрадчиво спросила:
– Ванечка, а это правда, что мой братец непутёвый в Москве большим человеком стал, а? Мне тут знакомые сказали, что какой-то Хантеров прям крутым начальником значится. Фамилия-то у него редкая.
– Нет, неправда! – сухо ответил Иван.
– Неправда, значит… А ты сам? Ты сам-то чего домой не приезжаешь? Давай-ка, собирайся и двигай до дому! У меня крыша прохудилась, течёт, крыльцо всё прогнило, а сыночка родненький и носа не кажет, чтобы помочь! Заодно и братцу скажи, что я его фото видела! И больше мне врать не смей! А сейчас, дай мне его номерок! Я ему живо напомню, что родная кровь не водица.
Настя и Сергей, идущие в разведку на добычу сведений о пищевых пристрастиях троюродного брата, переглянулись – голос противной тётки был слышен отлично. Ванин вид они проанализировали сходу, и Сергей одним движением брови отправил Настю за отцом – сразу понятно, что его присутствие крайне необходимо.
Иван, при упоминании матерью дяди, сходу озлился.
– Да счас! Ещё чего! Телефон тебе дать… Больше ничего не нужно?
– Ну а почему бы и нет, раз мать просит, – ледяной голос Хантерова заставил Ивана резко развернуться и протянуть смартфон в требовательно протянутую руку.
– Здравствуй Рая. Слушай меня внимательно, второй раз повторять не стану! Если ты будешь продолжать звонить Ваньке по всякой ерунде, типа выцарапать из меня или из него деньги, можешь забыть о своём муже. Каком там по счёту? Четвёртом уже, да? Да, я на хорошей должности, тут ты разведала правильно, и вот эта хорошая должность даёт мне возможность уточнить, а не слишком ли долго твой супруг находится вне специального учреждения для особо ушлых. Ты меня поняла? Умница! Вот и понимай дальше!
Ивану было стыдно… Он – взрослый уже, а не смог решить этот вопрос без дядьки. И глаза-то поднимать было неловко. Он принял наглухо замолчавший смартфон из руки Хака и уставился под ноги.
– Нечего там рассматривать! Ничего нового всё равно не увидишь. И да… Мать – дело такое… Святое. Жаль, что она у тебя как бы… Недотягивает даже до обычной родственницы. Вань, да не каменей ты! Ничего страшного. Лучше пошли к Маше – она там чего-то глобальное затеяла, велела тебя пригнать на помощь.
Нет, конечно, не нужна была Маше рабочая сила Ивана, выглядящего как побитый пёс. Более того, ей пришлось спешно выдумывать перестановку мебели, которую Хак сделать пока физически не мог. Но она, вооружившись точным глубинным женским знанием о том, что смотреть на горящий огонь, текущую воду и двигать мебель можно бесконечно, загрузила Ивана работой.
– Всё
