Маша сначала даже не поняла, о чём трещит соседка – задумалась о том, насколько же люди поверхностно рассуждают, а когда смысл последнего предложения дошел до неё, она почувствовала, что ей становится нехорошо!

– Аль, ты чего? – Маша ошеломлённо смотрела на хитренько улыбающуюся соседку.

– Ой, да ладно тебе! Такой парень красавец, косая сажень в плечах, молодой…

– И что? Мне суп из него не варить! И вообще, у тебя в голове что-то не то, извини!

– Ну понятно, куда уж мне-то! Я за одним замужем, мужей, как перчатки не меняю! – рассмеялась Альбина. – Но ты-то чего так взвилась, небось, я угадала?

Маша молча встала, предварительно отодвинув подальше чашку чая, которую так и не пригубила. Отодвинула исключительно для того, чтобы не было лишнего искушения выплеснуть горячий чай прямо в это лицо, искусно накрашенное и унавоженное всевозможными средствами для ухода.

– Видимо, каждый судит по себе… – сухо сказала Маша, выходя из соседской квартиры. – Не знаю, что у тебя в голове, но, по-моему, там что-то не в порядке, раз у тебя такие мысли!

– Фу-ты-ну-ты… – нараспев произнесла Альбина в захлопнувшуюся за Машей дверь. – Ишь ты какая! Не в порядке у меня! Сама-то веришь в то, что говоришь?

Маша вернулась домой с полным ощущением того, что сильно выпачкалась в чём-то противном и вонючем. Ей и в голову не приходило, что Ивана можно воспринимать в какой-то иной роли – не как племянника мужа, члена семьи, близкого человека, не как телохранителя, а как…

– Ну какой дyрой оказалась эта самая Альбина! Надо же! Вот как это получается? Я же её столько лет знаю, вроде как была нормальной, вменяемой, откуда что взялось? Что случилось в её голове, раз у неё такой перекос в сознании? – Маша стояла под горячим душем, тёрла лицо губкой, словно смывая липкую гадость чужих грязных мыслей.

– Почему так бывает? Давно знакомый и приличный вроде как человек вдруг открывает рот и… Превращается в жуткого зловонного уродливого тролля! Это я не заметила дивных превращений, или она изначально такой была?

К возвращению Ивана с Сергеем и Настей Маша уже крутилась на кухне, жарила котлеты, старательно отодвигая миску с фаршем подальше от жаждущих и страждущих лап и шерстяных физиономий.

– Я это… Пойду Малка выгуляю, ладно? – Иван заглянул в кухню, принюхался и одобрительно кивнул – котлеты были не рыбные, а значит, на его вкус отличные!

– Да я сама схожу!

– Нет уж, чего вам по такой темнотище прыгать! В смысле, чего тебе… – Иван постоянно путался в обращениях, но, в общем и целом, к Маше привык, не пугался и практически не стеснялся её присутствия.

Маша покивала, всецело одобряя пробежку Малка и Ивана, тем более что к ним тут же присоединился Сергей, отправилась закрыть за ними дверь, а наткнувшись взглядом на соседскую дверь напротив, поморщилась – даже думать было неприятно о том, что Альбина себе выдумала.

– Ладно, пусть… Её голова – её дело, это не мои проблемы! – опрометчиво подумала Маша, набирая номер телефона мужа. – Кирилл, ты когда домой собираешься?

– Да уже вот-вот! – соврал Хантеров. – Чуточку задержусь!

– Понятно, ладно! На твою долю я котлеты оставлю…

Разумеется, это «чуточку задержусь» растянулось до глубокой ночи. Маша и детей ужином накормила – причём автоматически включив в понятие «дети» и Ивана, и животных, – и юбку к венчальному платью подшила, и даже задремала прямо на кухне.

Иван давно уехал к себе, Настя уже спала, Сергей доделывал что-то из уроков, коты гипнотизировали миску, под которой коварно прятались от них котлеты, Малк спал и, судя по всему, даже во сне сторожил дом – подёргивались губы и куда-то «бежали» толстенные крепкие лапищи.

Маша уютно устроилась на кухонном диванчике и так уснула, что проспала приход мужа. Проснулась только когда он сел напротив за стол, глядя на неё странным взглядом.

– Ой, ты уже пришёл, а я что-то и не услышала! Давай ужинать…

– Маш, погоди, пожалуйста! Ты в каких отношениях с соседкой напротив? – жёстко прищурился Хантеров

Маша внимательно посмотрела на мужа и решила сказать правду, хотя и неприятно было разговаривать на эту тему.

– С сегодняшнего вечера – ни в каких, – невесело ответила она.

– Можно уточнить почему?

– Можно, правда, мне даже говорить об этом неловко…

– Маш, и всё-таки? – Хак всегда был упорен.

– Она сегодня зазвала меня к себе. Очень интересовалась тем, куда делся Илья и кто такие ты и… Иван. Высказывала свои предположения о… Хунта, мне даже говорить об этом не хочется! С чего такой интерес?

Хантеров хмыкнул:

– Вот удивляюсь я, откуда что берётся! Иду домой, никого не трогаю, и вдруг открывается дверь напротив, выскакивает эта самая соседушка и давай мне радоваться… Ой, дескать, как я рада-счастлива вас опять видеть. Только вот уж и не знаю, как вам сказать-то… Но ваша Маша с молодым человеком, которого называет вашим племянником, шашни крутит. Правда, на вас-то он совсем и не похож! А я, прям так не могу, прям должна-обязана вам глаза открыть на творящееся безобразие!

– Фуууууу, как стыдно! Вот прямо натуральный испанский стыд! – Маша сморщилась, словно лимон укусила.

– Сильно расстроилась? Вы раньше много общались? – Хантеров одобрительно осмотрел котлеты, машинально отодвигая блюдо подальше от серой когтистой лапы Макса с одной стороны и когтисто-полосатой лапищи Оси – с другой.

– Не могу сказать, что сильно, но Настя с её дочкой ровесницы, в один садик ходили, у нас друг на друга доверенности в садике были – то я обеих девочек забирала, то она. Ну разговаривали, в гости на чай бегали друг к другу. А про расстройство… Расстроилась, да. Словно в грязь вляпалась. Кирилл, ну как же так, а? – Маша была абсолютно уверена в том, что Хантеров точно знает, чего стоят соседкины слова.

– Ну как откуда? Ты её старше… Лет на пять, да? Ну да. Я ж её помню, ты нас когда-то знакомила. Так вот, ты старше, а уже три раза замуж выходила, и прямо роковая женщина…

– Чего ты издеваешься?

– Да вовсе нет, – рассмеялся Хак. – Ты с точки зрения тетёхи этой подумай!

– Не хочу. Очень у неё и точка, и зрение грязные! – фыркнула Маша, аккуратно разворачивая целеустремлённого, но наивного кота Филина к миске с кошачьим кормом.

– Это само собой, что грязные, но если у неё хватило ума меня с такой ерундой выслеживать, стоя у двери в засаде, то что она ещё может