Она использовала это знание, когда Хантерова ранили первый раз и она месяц жила в его больнице, вывернувшись чуть не наизнанку, потом, когда он изменил, и особенно когда два последних года пришлось вкалывать как проклятой на весьма и весьма непростой работе, а приходя домой обнаруживать там кроме детей с их проблемами и домашних дел, ещё и Илью с его неуместными разговорами о деньгах и его разлюбезном семействе.

Когда силы заканчивались, а от попыток сдержаться, не наорать, переходя на визг и ультразвук, не разметать всё в мелкое клочьё, внутри мелко подрагивала какая-то последняя предохранительная жилка, Маша ехала на дачу, а оттуда уходила в лес.

Все мы разные… Кому-то хватает любимого рукоделия, кто-то снимает стресс уборкой до последней вражеской пылинки, кто-то идёт в парк, а кому-то нужна вкусная еда и хорошая книга, кошка на руках и дождь за окном, некоторым жизненно необходимо полежать в ванной, и чтобы никто и близко к двери не подходил!

Ванну Маша любила… до предпоследних событий, но это была мера для лёгкого стресса, а вот для такого состояния, какое настигло её сейчас, требовалось что-то посущественнее.

Если дело было зимой, ранней весной или поздней осенью, ей хватало устроить многокилометровый обход знакомых с детства территорий, чувствуя, что накопленная в душе ярость и крайняя, пограничная усталость уходят, отставая от неё, теряясь на пересечении лесных троп, путаясь в еловых лапах, а летом или ранней тёплой осенью этого было недостаточно…

Тогда оставалось одно – поход в тайное место, где можно поплакать вдоволь, даже повизжать можно, и тебя никто не услышит, а если и услышит, бежать будет как можно дальше, не пытаясь вызнать, а чего это вы там делаете, а?

Именно такие чувства вызывало у окрестных обитателей Горелое озеро. Ничего в нем такого уж мрачного не было. Да, наверное, когда-то полыхал вокруг лес и в озере спасались звери, но уже и память об этом стёрлась, а название осталось. А вместе с названием и некая опаска. Да и добираться до него очень уж неудобно – на машине не проехать, только пешочком, в придачу ещё и берега илистые, затянутые зеленоватой ряской – не поплавать вдоволь, не попозировать в красивом купальнике для фото в соцсетях.

Зато можно пробраться к старому выворотню, пройти по стволу его дерева, давным-давно упавшему в воду, посидеть на нем, привыкая к холодной воде, а потом оттолкнуться от него и поплыть, чувствуя, как вода, почему-то отчётливо пахнущая хвоей, уверенно держит тебя, как на ладонях.

Крохотный островок в центре озера был лично и безраздельно Машин. Вот там можно было всё! Выплеснуть всё раздражение, повыть от тоски, пореветь от безнадёги, да что угодно можно! Правда, почему-то, когда она туда добиралась уже ничего такого обычно и не хотелось. Зато можно было спокойно подумать о том, что действительно волнует.

– Да, это ужас что было! И это всё, весь этот кошмар – точно из-за работы Кирилла, – Маша наконец-то выговорила это вслух. Рядом топотал и встряхивался Малк, обследуя новую территорию. Из рюкзачка, который на время заплыва привычно устроился в непромокаемый пакет, Маша достала полотенце и плед, чтобы не отвлекаться на всякие пустяки типа холода, и теперь она, уютно устроившись на привычном месте, рассуждала:

– Он мне обещал, что никогда такого не допустит! А если бы у него не получилось всё решить? А если бы Настя не сумела увернуться? Если бы Иван не успел?

Ужас снова подкрался, прихватил за горло, стало трудно дышать, но наконец-то можно было поплакать вволю, поскулить, не думая, что напугаешь детей, можно даже взвизгнуть, не боясь, что шокируешь охрану.

– Фууух, полегчало кажется… Ну и что мы имеем? А имеем мы Хантерова с его работой. Без работы он не сможет, и врагов у него всегда будет куча… Порвать с ним все отношения, наплевав на нас с ним? Запретить видеться с детьми, свалить куда подальше в другой город, сменить фамилию, забиться в глушь, в тайгу? – Маша обдумала всё это.

– Ужасно… Вот честное слово ужасно! Только вот что делать с опасностью?

Налетевший прохладный ветер коснулся её мокрых волос, зашумел прибрежными соснами и елями, и Маша словно со стороны на себя посмотрела.

– И уточнила это женщина средних лет, сидящая глубокой ночью в полном одиночестве, если не считать собаки, на крошечном острове посреди топкого озера, которое местные даже днём обходят дальней стороной? – её разобрал смех.

– Ну, Мария Владимировна, ты и спросила… Да если тебя сейчас кто-то тут случайно увидит, заикой станет от ужаса! А если серьёзно… Если серьёзно, то совсем недавно опасность была ничуть не меньшей, и вовсе даже не от Хантерова, а от родни спокойнейшего и благополучнейшего Илюшеньки! И как раз Кирилл-то меня и спас! И какой из этого всего следует вывод?

Маша подняла голову и уставилась на потрясающей красоты звёздное небо, распахнутое над крошечным островком так, словно он и есть центр Вселенной. Небо было над головой, небо отражалось в озере… Оно полностью окружало и саму Машу, и её мысли. Может быть, именно поэтому они приняли слегка торжественный и размеренный темп.

– А вывод глубокомысленный – можно жизнь прожить с опасным Хантеровым, а можно её закончить внезапно и бесславно в собственной ванне от проводочка и родичей милейшего Илюши, правда, чувствуя себя при этом в полнейшей безопасности. Вот уж точно мама говорит – мы все под Богом ходим – что Он даст, то и будет. Да, осторожность и здравый смысл приветствуются, но всего-то не предусмотреть, а значит, и пытаться не стоит!

Странным образом этот кусочек звёздного неба, накрывший Машин островок, тёплый плед, свернувшийся в ногах сопящий Малк, уханье совы в лесу по соседству, запах хвои и озёрной воды да возможность побыть наедине с собой, услышать себя саму, Машу полностью успокоили и придали сил.

– Ну, вот и хорошо! А это значит… Значит, пора мне с Кириллом поговорить. Думаю, что у меня есть, что ему сказать… – она фыркнула, представив шок Хантерова после её слов.

Глава 30. Кому самое лучшее

Дорога назад была лёгкой, Маша даже не устала, наоборот, стало так легко двигаться, словно стелились ей под ноги едва заметные лесные тропки, известные ещё с того времени, как её, маленькую, знакомил