– Ого! Я знал, что здесь что-то должно быть! – поразился Макс. Он не раз замечал странности в институтских постройках, потому что первый этаж был куда больше, чем занимали помещения, доступные для использования, о которых они знали наверняка. За лестницей была едва заметная запертая дверь, предположительно в чулан, но, как оказалось, в гараж.

Артур испытал откровенное удовольствие, разглядывая лица учеников. Он смаковал каждый раз, едва выдавалась возможность их искренне удивить, будто маленьких детей.

– Реакция на миллион долларов, – заявил он. – Какую возьмете?

– Фургон! – первым решил Демитрий. Тут была и дерзкая красная Mazda, и незаметная серая Toyota, но его взгляд остановился на разукрашенном граффити фургоне. В таком можно было почувствовать себя детективной командой Скуби-ду.

Артур вынул из кармана ключи и бросил их парню. Тот поймал на лету и открыл двери машины. Макс загрузил вещи, сел за руль. Рядом с ним на переднее сидение плюхнулся Демитрий. Виолетта и Нина устроились позади.

Первая половина дороги была очень оживленной, за бурными разговорами и построением планов.

– Мы отправимся на разведку, – решил Демитрий, взяв на себя лидерство. – Придем в качестве потенциальных клиентов, разведаем, что к чему, посмотрим, что за публика там гуляет. Иногда у подозреваемых все сразу написано на лице. Попробую считать его ауру.

Вторая половина поездки была уже спокойнее, под музыку. Шел легкий дождичек, щелкали дворники. Виолетта задремала, Демитрий достал ноты и ушел в музицирование; Нина заняла его место и, как только появилась возможность, сменила радио на подборку со старыми композициями Brenda Lee, Frank Sinatra, Mel Carter и другими.

– Мы плетемся как черепахи… – вздохнул Макс.

– Почему ты не прибавишь скорость?

– Деми вскакивает, едва я прибавляю газ, словно у него радар, и начинает причитать, как пенсионерка.

– Он не заметит, – подначила Нина. Ей тоже было скучно, они провели много времени в машине, сначала в пробке на выезде из города, потому что был вечер субботы, затем останавливались перекусить, потом на переезде, и вот дорога в два часа растянулась уже на четыре.

– Уговорила, – довольно легко согласился Макс, который только и ждал повода. Он вдавил педаль в пол, переключая скорости, и Нина ощутила, что ее вжало в сиденье. Встречные машины замелькали перед глазами, пока они гнали по встречной полосе. Ощущения напоминали американские горки.

– Вау… – выдохнула Нина, чувствуя скорость, словно они находились в сверхзвуковой капсуле. Мотор ревел.

– Макс! – попросил Демитрий с недовольством, вынимая наушники из ушей.

Друг начал снижать скорость и недовольно закатил глаза. Он был похож на ребенка, у которого отобрали любимую игрушку.

– Спасибо! – нарочито вежливо поблагодарил Демитрий и снова заткнул уши, перестав напоминать о своем существовании.

– Ты просто устал за рулем или у тебя плохое настроение? – осведомилась Нина, потому что не могла не заметить, что сегодня из уст друга вылетало намного меньше едких колкостей и он будто пребывал где-то внутри себя.

– Я не могу устать за рулем, – сразу отозвался тот, улыбаясь. На второй вопрос он ответил не сразу, будто размышляя, стоит ли делиться. – Я пока не совладал со своей силой. Не могу понять ее возможности и границы, будто не контролирую свое тело.

Нина молча продолжала слушать. Она была удивлена, что Макс все-таки соизволил пооткровенничать, потому что это было на него непохоже и для всякой искренней фразы требовалась подходящая обстановка.

– Артур сказал, что она работает не так, как, скажем, у тебя или Виолетты, где все завязано на эмоциях и «выключателях». Скорее, это просто фактическая сила, которая есть, и она не подчиняется по щелчку. Во время тренировки утром я не рассчитал удар и пробил кулаком грушу. Понятия не имел, что могу так.

– Ого! Но это же круто! – Нина не поняла, отчего Макс так сильно расстроился. – Дальше у тебя в руках начнут крошиться ложки? Ну да ладно тебе, смешно же.

– Ты просто не понимаешь. Если бы не эта сила, то Томми, столкнувшись со мной на машине, не получил бы такое сотрясение. Тачку практически расплющило и откинуло к столбу. Чудо, что он вообще выжил, но, скорее всего, никогда не очнется. И это все из-за меня…

– Но он же сам пытался тебя… – Нина не договорила, потому что жутко было произносить подобное. Она уже ощутила, какие ужасные вещи люди могли делать друг с другом, но все равно пока не осознавала до конца. – Это ведь он напал первым.

– Он был моим лучшим другом, – непреклонно возразил Макс, для которого в тот момент не существовало других аргументов. – Мы выросли вместе. За всю жизнь у меня не было друга ближе. В чем-то я пытался дотянуться до него, в чем-то он до меня. Я был готов и убить за него, и умереть, как бы для тебя это безумно ни звучало. Все, что случилось, намного глубже, чем просто нелепый несчастный случай, и мне не хватает его. Я бы хотел вернуть его назад, несмотря на то, что случилось.

Нина вновь промолчала, на этот раз не зная, что говорить. Она понятия не имела, как можно было испытывать такие терзания и вину перед человеком, который сам решился отнять жизнь. Но одновременно понимала, что близкие люди оставались таковыми, несмотря ни на что, и что дружба и даже любовь – по крайней мере так гласили романтические песни – была способна преодолеть все что угодно. Она не стала спорить с Максом, да в этом и не было смысла, скорее, ей было над чем задуматься. Ее точка зрения пошатнулась после его слов, а такое могло случаться часто, стоило лишь увидеть ситуацию чужими глазами, отбросить свои собственные чувства и опыт и принять, что существует намного больше правд, чем одна. Она была у каждого своя. Порой поступками руководили слепые эмоции, а порой просто другое ощущение мира, подкрепленное четкими аргументами и фактами. Поэтому можно было оставаться при своем мнении, но ни в коем случае не настаивать, что оно единственное верное.

– В любом случае случилось то, что случилось. Ты сам говорил мне о том, как важно ставить точки и отпускать. И я следую твоему совету.

– Ты действительно думаешь, что смогла отпустить? – не поверил Макс, и он правда не верил. Так, будто точно знал, о чем говорит. В его тоне мелькнула высокомерная усмешка. – Не все можно отпустить.

– Ты сейчас говоришь о чем-то, чего я не знаю?

Повисло молчание. Разговор был закончен, потому что машина со скрипом затормозила у тротуара, и от этого толчка друзья сразу приободрились. Виолетта разлепила глаза и начала озираться, первая выскочила на улицу, прямо под мокрый снег. Поздним вечером они оказались во дворе совершенно обычного дома, похожего на коробку. Никакого архитектурного выпендрежа, и двор этот можно было спутать с тысячей других.

– Скорее! – нетерпеливо попросила Виолетта, трясясь от холода под козырьком, пока Демитрий в темноте пытался попасть ключом от домофона в правильную ячейку.

– Не торопи меня!

– Деми!

Дверь запищала, они вошли в типичный подъезд с отчаянно устаревшим ремонтом: зеленые стены, местами облупленные, местами с разными надписями; доска с объявлениями, коляски и велосипеды; тесный лифт, рассчитанный не более чем на два человека, и уж тем более не созданный для кучи чемоданов Виолетты.

– Ты зачем с собой столько взяла? – поражался Макс, уже сбившись со счету, сколько вытащил из багажника. – Мы же всего на несколько дней. Что тебе нужно, кроме нескольких комплектов сменного белья?

– Мужчины, – только и простонала в негодовании та, закатив глаза.

Наконец-то они смогли попасть в квартиру. Она была небольшой. Две комнаты и кухня на пятидесяти квадратах. И при этом чистая, уютная, хоть и старомодная.

– Мило, – сдержанно констатировала Виолетта, осматриваясь. Непонятно, что она ожидала увидеть.

– Какая разница, где жить, мы же все вместе, – Демитрий, как обычно, горел энтузиазмом. – Все теперь уже по-взрослому.

Девушка кивнула и заняла одну из спален, где стояла