Шрифт:
Закладка:
На улице богато сыплет снежная мука. Земля схватилась морозцем, словно лежит в предсмертной маске ужаса. Колеи от протекторов шин, следы лап и ботинок, ямки, ухабины... все отпечатано на этом застывшем мимическом слепке. Энди холодно. Холодно, потому что просто холодно, и холодно, потому что он не ел уже почти двое суток. Голова не варит, да и ноги заплетаются. Еще не отчаяние, но уже крайняя степень уныния проникла во все укромные уголки тела. Душа как-то свернулась, и парень не сможет точно сказать, куда она забилась.
Темнеет. Энди обошел кучу кафетериев, магазинов в поисках хоть какой-нибудь работы. Везде отказ. Значит, надо возвращаться на вокзал, а завтра - все сначала. Он только что стрельнул сигарету, и его повело от никотина. Макдоналдс с неуемными открывающимися и закрывающимися дверями дразнит запахами. Внутри полно народу. Веселого, сытого, довольного. Мальчишка уже готов броситься на первого попавшегося, чтобы отнять кусок бургера. А что, если?.. Мысль показалась воодушевляющей.
Энди вошел внутрь и сел. Куча подносов не хуже Пизанской башни высится валом на столе. Бумажки, трубочки, стаканчики… кусок недоеденной булки. Парень схватил ее и только после стеснительно огляделся. Стыдно. Но всем, кажется, плевать. Хорошо. Глоток пепси. Пара картофельных ломтиков. Он уже забыл, что еда может иметь вкус. Такой вкусный вкус. Лучше не стало. Еда провалилась в желудок слепленными кирпичами, и парня затошнило. Энди выскочил из Макдоналдса, пытаясь продышаться. Холод немного вернул его в чувства. Вместе с чувствами нахлынуло отчаяние. Снежная пыль жестко колола лицо, и от этого слезы казались горячими. Очень.
Рой вошел в клуб. Было еще рано, и народа не было. Он застал Стива в кабинете.
— Привет.
— Привет, Рой. Как дела?
— Отлично! Что-то может на это влиять?!
Шон недоуменно поднял глаза.
— А разве нет?
— Ты о чем? — как ни в чем не бывало спросил Маккена.
— Ну-у-у.
— Если ты об Энди, то и хрен бы с ним. Он достаточно взрослый мальчик, чтобы думать, что делает. Я тут ни при чем. Если ему больше нравится копаться в помойках, это его дело, и я не собираюсь нести за это ответственность.
— Ой ли? Мне казалось, ты был расстроен.
— Был. И что? Минутное помутнение. Рано или поздно это все равно бы случилось. Будем считать, что пришло время. Какой смысл пытаться привить свинье хорошие манеры за столом? Она, по-любому, все обгадит, — Рой был вполне убедителен. Так решил бы любой. Любой, но не Стив.
— Я звонил тебе. Ты не брал трубку.
— Спал, — резко перебил тот.
— Что полдня?
— А почему нет?! Я - свободный человек…
— Чересчур.
Шон смотрел на друга и видел темные круги, устало залегшие припухлостями под глазами. Рой действительно не брал телефон, и это его обеспокоило. Стив примчался в студию, но не застал хозяина. Машины тоже не было. Он позвонил еще раз перед тем, как уехать. Скрывает. Вынянчивает свои незыблемые принципы абсолютной свободы. Даже делает это вполне профессионально. Только не для Стива, который безошибочно улавливает самое легкое колебание мысли в его глазах.
— Надеюсь, ты получил то, что хотел.
— Вполне.
Шон подумал про листок в принтере.
— И тебя не волнует, где он сейчас? — он пытал Роя, отмечая для себя подергивание его зрачков.
— Поверь мне, такие не пропадают.
— Какие такие?!
— Какие?! А ты сам не знаешь?!
— Нет! Хочу услышать от тебя!
— Хочешь услышать от меня?! Что ж, изволь! Дешевки с дорогим опытом работать узкой задницей! Таких по обочинам сколько хочешь! Единично и оптом!
— Рой! — Стив не выдержал, гневно поднявшись. — Я знаю тебя вечность, но первый раз в жизни мне непреодолимо хочется дать тебе в морду!
— За что?! За то, что он плюнул мне в лицо?! Или за то, что я дал ему пощечину?! Он не мог тебе не пожаловаться! Так он заслужил! Или за что-то еще?! Скажи! Не стесняйся! Я постараюсь стерпеть! И вообще, — Маккена тоже раздраженно вскочил, — странно, что тебя все это так заботит! Может быть, между вами есть что-то, чего я не знаю?! Ты часом не трахаешь его?! Ответь, а после дашь мне в морду, если я не сделаю это раньше!
— Не трахаю, хотя тебе должно быть все равно! Ты можешь продолжать доказывать это ему, себе, целому миру, но только исключи меня из этого списка!
— Хорошо. Мне не все равно! Тебе легче?! Зачем тянуть прошлое, когда оно уже ушло?!
— Не ушло, Рой! Я был у тебя сегодня, но как ни странно, не застал тебя! И после ты будешь продолжать мне что-то доказывать?! Хочешь, я скажу тебе, что произошло?! Внутри титанового саркофага твоих убеждений осталось жидкое ядро тебя самого. Оно разогрелось, расширилось, и твой гребаный саркофаг дал трещину! Плазма сочится, и ты не в силах ее остановить! Эта сила уже не подвластна тебе! Смирись наконец и признай, что он сильнее тебя! Ищи себе оправдания! Ты найдешь их кучу, но изменит ли это хоть что-то?! Он заботился о тебе…
— Я платил ему! — вскипел Рой. — Признай сам! Ну не будешь же ты всю жизнь эскимо на палке сосать! Надо бы и пломбира лизнуть прежде, чем поймешь, что ты его не хочешь! Не сошелся свет на нем клином! Не сошелся! Он сделал выбор! Я уважаю его! Он взрослый…
— Да! Он взрослый! Ты прав! Чему его не научила жизнь, доделал ты! Гордись! Соси эскимо, лижи пломбир, доказывай, как глубоко тебе плевать! Только я вижу, как ты страдаешь! С ним ты был счастлив! Без него свободен! Равная замена! Не так ли?!
— Так! Что ты пытаешься мне доказать?!
— Тебе - ничего! Себе - все! Я виноват, что не удержал его! Не ты! Я!
Стив смотрел на него так, что Рой повержено опустился в кресло. Слова друга почти уничтожили его. Обломки лежали валом. Бесформенные. Бесполезные. Бесчувственные. Шон молча стоял еще несколько минут, потом обреченно сел.
— Я могу быть только один, — произнес Маккена низким потусторонним голосом.
— Он знал. Я говорил ему. Он не верил, но ты доказал. Кому? Ты наказал его за то, что он просто хотел быть рядом. Если не с тобой, то хотя бы рядом! Понимаешь, просто рядом! Ничего больше! Ты дважды сыграл в одну и ту же игру. Один раз любил сам, один раз позволил себя любить. И если в первый раз выжили оба, то во второй оба же и разбились.
— Стив, — Рой прятал глаза. — Я не готов.
— К чему?
— Потерять, — еле слышно признался Маккена, - его.
— Скорее ты не готов к тому, чтобы потерять себя.
— Я искал его, Шон.
Вот она, плазма. Плеснула наружу.
— Знаю.
— Я прождал всю ночь на мосту, а днем перерыл весь город.
— Знаю, Рой. Я видел твою машину. Он не вернется на мост. Я ведь тоже искал. Я почти сожрал самого себя. Мог же остановить, но не остановил…
— Твои великие принципы параллельного существования?
— Да. И ведь работало же, пока не случился он.
— Хорошо сказано. Случился.
— Знаешь, о чем я все время думаю?
— Ну.
— Энди признался, что жалеет, что ему так и не удалось попробовать виноград. Ты можешь представить?
Стив досадно улыбнулся.
— Виноград?
— Ему всегда казалось, как он сказал, что черный и крупный должен быть по вкусу похож на тебя. То есть быть таким же сладким и терпким, а зеленый - на меня. Согласись, он все же прогрыз лаз в нашем существовании, свил там норку, и теперь, когда она опустела, чего-то не хватает.
— Знаешь, Шон, может быть, оно и к лучшему. Он молод. Рано или поздно ему бы все равно захотелось чего-то большего, и тогда… наверное, все стало бы еще хуже.
— Может быть. Быть может.
Стив поднялся и подошел к Рою. Обнял, прижав его голову к своему животу.
— Я рад, что ты у меня есть.
— И я, — Маккена обвил друга руками. — Я соскучился по тебе.
Он посмотрел на Шона снизу вверх, и тот отметил, что взгляд его словно смазан маслом. Невеселые, уставшие глаза, измученные недосыпом. Воспаленные прожилки в сиропе застаревших слез.
— Мне кажется, я не был с тобой вечность.
— Вечность и не был.
Особая, несвойственная нежность пронизала их связь. Второй раз в жизни они занимались любовью. Измученные. Потерянные. Стараясь не смотреть друг другу в глаза.
