— Ешь давай.

Стив отрезал кусок пиццы. Он явно заставлял себя жевать, но в него не лезло.

— Не хочу.

— Не обижай мальчишку.

— А ему не все равно?

— Все равно, но тебе должно быть нет.

— Надеюсь, ему хватит ума найти недорогое жилье и работу. Денег должно хватить на какое-то время, пока не устроится. Там на карточке…

— Не хватит, — перебил Стив, швырнув на противень надкушенный кусок. — У него нет ни цента. Ничего.

Шон встал, прошелся по гостиной, остановился напротив окна, заложив ладони в задние карманы джинсов. Он не хотел, да и не мог смотреть на Роя. Мужество отказывало ему. Голос зазвучал странно. По-чужому, словно Маккена впервые слышал его.

Он позвонил утром. Рано. Я еще спал. Извинялся долго, но очень просил о встрече. Обещал все объяснить позже. Сказал, что будет в клубе часа через полтора. Теперь только я понял, он пошел пешком. Я приехал, как раз столкнувшись с ним при входе. Должен сказать, выглядел он прескверно. Мы вошли. Он попросил кофе. Я сделал порно, как Энди любит. Уже тогда я почуял неладное. Я выждал время и спросил:

— Что случилось?

— Ничего. Все нормально.

— Тогда?

— Стив, — он замешкался. Все время прятал глаза. — Я пришел попрощаться.

— Стой! Как попрощаться?!

— Я долго думал, но понял, что не могу уйти просто так. Не хотел оскорбить тебя, поэтому я здесь.

— Энди, объясни все толком! Ничего не понимаю!

— Шон, я решил уйти совсем. Так будет лучше.

— Лучше?! Для кого?! Чушь какая-то!

— Для всех. Это решение принято не вдруг. У меня было достаточно времени подумать. Все опять станет как раньше, как было всегда.

— Энди, что за бред ты несешь?!

— Не бред, Стив. Я очень люблю его и понимаю, что так действительно будет лучше.

— Для кого?!

— По крайней мере, для него. Больше всего на свете он любит три вещи: свою свободу, свою музу и секс. Больше в нем нет места ни для кого. С моим уходом ничто из того, что я перечислил, не исчезнет, так что и волноваться не о чем.

Я растерялся. Я просто не знал, что сказать, а он смотрел на меня открыто. Он улыбался! Просто смотрел и улыбался!

— А как же твой талант? — я уже и сам не понимал, что за бред  несу.

— Талант? Он никуда не денется. А, кроме того, к чему он мне?

— Но ты же так любишь танцевать…

— Бог даст, еще потанцую. Какие мои годы?

— И куда же ты пойдешь?

Я понимал: разговор не клеится. Мне не удавалось скомпоновать предложение из одного слова, чтобы не попутаться в нем в знаках препинания. Я боялся услышать ответ.

— Не знаю. Разберусь по ходу.

— Но ты, хотя бы, нашел где жить?

— И это разрешится. Я же жил где-то до Роя. Что, в этот раз не придумаю?

— Ты хочешь сказать, что вернешься на мост…

— Нет. Там я буду надеяться, а мне никак нельзя. Это основное условие, чтобы выжить на улице.

— Выжить?! На какой улице?! Энди, ты с ума сошел, что ли?! У тебя нет ни документов, ни работы…

— И что?! Пока Рой не подобрал меня, это кого-то волновало? И собака выживает в городе. Неужто человек не сможет?

— На улице?!

— Ну, апартаменты мне нынче не очень по карману, так что придется потерпеть какое-то время.

— Не дури! Давай я помогу тебе хотя бы найти жилье и перевезти вещи!

— У меня их нет.

Он поставил на стол сумку, распахнул, обнажая содержимое.

— Все, что я взял — лишь футболка, пара джинсов, трусы и зубная щетка. Больше ничего. Я оставил там даже свое сердце. Оно мне, вроде бы, ни к чему пока. Будет ныть и проситься назад, а мне нельзя. Мне двоих не прокормить.

— Так! — я уже еле сдерживался. У меня попросту кипел мозг. — Я понял, что ничего не понял! Давай все то же самое, только сначала и по порядку! Что произошло, Энди?!

— Стив, я столько раз целовал ему ноги, каждый раз едва выживая, если он касался меня. Я сказал, что люблю, а он разбил мне лицо! Разбил губы, покрывшие его тело поцелуями в сотни слоев! Он кричал, что я - проститутка и блядь, подставляющая задницу по расписанию! Он говорил, что за все, что он сделал для меня, я должен до конца своих дней приносить ему тапочки в зубах! Ты не поверишь, я принес бы, но не потому, что он за все платит! Вчера я сдал все свои вещи в скупку, купил лишь джинсы и футболку, а остаток положил в ящик тумбочки, потому что мне ничего не надо. Там же моя банковская карточка, телефон и плеер. Я понимаю: это мелочь, но это все, что я мог ему восполнить. У меня просто больше ничего нет. Так что, надеюсь, я свободен.

— То есть ты хочешь сказать, что все, что у тебя осталось, это то, что лежит в сумке?!

— Да.

Потом он улыбнулся так, что я невольно подумал об ангеле, а он словно считал мои мысли.

— Ты где-нибудь видел, чтобы ангелы рушились с чемоданами? Так что все правильно. Не переживай, Стив.

Я не мог выдавить ни слова. Я готов был провалиться, чтобы не слышать всего этого, а он продолжал:

— Все нормально, Стив. Я выращу себе новое сердце, заведу девчонку и стану обычным парнем в многомиллионном городе.

— Ты уже не сможешь, Энди. Ты - гей, и сколько бы ты не бежал от этого - не убежишь все равно. Теперь ты будешь хотеть этого всегда. Это закон. Ты можешь завести девчонку, десяток девчонок, но это ничего не изменит. Любовь с женщиной — не то же самое, что любовь с мужчиной. Это неравный секс. Ты и сам знаешь, и как бы вы оба ни старались, он никогда не будет таковым по определению. Ты любишь отдаваться, и не перестанешь любить никогда. Ни одна женщина, как бы сильно она не хотела, не сможет дать тебе этого.

— Как бы там ни было, я попробую.

— Послушай хотя бы, что я тебе скажу. Если уж такое случится, запомни одну вещь, так как ты столкнешься с ней неизбежно. Секс с женщиной требует времени. Это совсем не так, как у нас, ибо мы готовы в тот момент, когда понимаем, что хотим. У женщин - по-другому. Нужно время, чтобы они разогрелись, и нужно время, чтобы остыли. Это физиология. Боги! Никогда не думал, что скажу тебе это, — я скомкивал все, но считал, что обязан сказать ему. Я словно кричал вслед уходящему поезду. — Они не могут просто раз и сделать. Не забывай об этом. И еще: тебе придется очень внимательно прислушиваться к женскому телу, чтобы понять, что происходит. Господи, что я несу?! Я говорю, словно посылаю тебя на смерть…

— Я постараюсь выжить. Тебе не придется за меня краснеть.

Он улыбнулся, а потом сжал губы, словно ему было досадно.

— Спасибо, Стив.

Он поднялся, застегнул сумку и перекинул через плечо.

— Прости. Не люблю долгих проводов…

— Ну куда ты пойдешь?! Хочешь, живи у меня, коли не можешь с Роем…

— Не могу. Ты знаешь почему. А куда я иду? В тот мир, который для меня, где самое ценное, что есть, это утро, если тебе посчастливилось проснуться. Никто не выставит счет. Тот мир честен. Он не обещает ничего и никому, и мне не придется ничего ждать, потому что и ждать будет нечего и не от кого.

— Энди, возьми хотя бы денег! — меня захлестнуло отчаяние, потому что я видел, насколько твердо он все решил.

— Нет. Это заставит соображать быстрее, а не надеяться на бумажки, что в кармане.

— Я не могу так вот отпустить тебя…

— Придется, Стив. Я ведь не прощаюсь навсегда. Повезет, устроюсь, тогда и загляну к тебе. Надеюсь, мне не откажут в чашечке порнокофе? Ну, а не повезет - прости заранее.

Он обнял меня, и я почувствовал, насколько он мужчина. Не по годам. Я не мог уже ничего сделать, и лишь смотрел, как он подошел к двери и вышел, не оглянувшись. Он не обернулся!

— Теперь я хочу спросить тебя, Рой, — Стив резко развернулся. — Какого черта ты сделал?! Какого черта ты, ублюдочная тварь, сделал это?! Ответь мне!

Маккена выглядел раздавленным. Размазанным настолько, что, вряд ли, удалось бы соскрести хоть один кусок, из которого можно извлечь ДНК.

— Молчишь?! Правильно! Молчи, потому что это - единственно разумное, что ты можешь сказать, ибо я не поверю ни одному твоему слову! Ни звуку! А пицца действительно вкусная. Он старался. Для тебя!

Стив не стал дожидаться ответа. Хлопок входной двери отозвался троекратным эхом в голове Маккены. Ему показалось, что задребезжали все внутренние органы, словно висели на металлических растяжках. Рой уставился в противень. Ни кусочка без расплавленного рокфора. В мозгу все на тех же растяжках звенело: «Он старался. Для тебя… Для тебя… Старался… для тебя». Маккена сидел опустошенный. Внутри ничего не было. Вакуум. И тишина. Такая, как бывает перед