— Привет, — сказал Раф, смеясь.

— Basta, Раффаэле, — позвал Фаусто. — Возвращайся к своему занятию и дай мне поговорить с твоим братом.

—У него плохое настроение, — прошептал Раф, когда я опустил его на землю. Когда его ноги коснулись земли, он побежал обратно за ограду к своему пони.

— Ты не мог позвонить, чтобы сообщить нам о своем приезде? — Отец подошел к нам насупив брови.

— Mi dispiace, Papà,(Прости, папа,) — ответил я.

Подойдя, он поцеловал меня в обе щеки, а затем крепко обнял. Он пах так же, как в моем детстве, и я расслабился в его объятия. Мой отец был несокрушимым, одаренным от природы. Для всего остального мира он был страшным криминальным авторитетом, il Diavolo, но для меня он был человеком, который воспитывал меня после смерти матери, человеком, который ввел меня в ндрину, человеком, который плакал, когда я от него ушел.

— Я думал, что ты умер, — прошептал он. — Никогда больше так со мной не поступай. Ti amo, figliо. (Я люблю тебя, сын.)

— Ti amo, Papà. Я все объясню, обещаю, у меня были причины. Вот, я хочу тебя кое с кем познакомить.

— У нас с тобой будет долгий разговор позже, — он перевел взгляд на Алессио. На его лице не было приветливого выражения. — Кто это? — он вздохнул и отпустил меня.

— Папа, познакомься, il mio ragazzo, (мой парень) Алессио Риччи.

— Снайпер, — Фаусто не улыбнулся и не дернулся. Просто уставился.

— Да, — Алессио не двигался, и стоял неестественно неподвижным.

— Алессандро. Твоя репутация опережает тебя, — мой отец протянул руку к Алессио.

— Алессио, пожалуйста. Рад познакомится, дон Раваццани, — он пожал руку моего отца.

Фаусто оглянулся через плечо

— Раффаэле, я иду в дом. Мне нужно поговорить с твоим братом.

— Ты уже говорил с ним! — крикнул Раф. — Папа останься и посмотри, как я катаюсь.

— Мне нужно работать. Веди себя хорошо с Бруно, — сказал мой отец, имея в виду конюха, дающего урок.

— Я приведу его, как только мы закончим, дон Раваццани! — воскликнул Бруно.

Мой отец поднял руку в знак благодарности, затем повернулся и повел нас к замку. Мы шли втроем бок о бок по тропинке, я был посередине. Отец сцепил руки за спиной, его шаг был медленным. Я знал, что он собирается с мыслями.

— После острова Санторини, — начал он. — Что случилось?

— Я отправился в Шотландию. На маленький остров на севере.

— И ты не мог позвонить?

— Нет. Это было небезопасно.

— Неужели я тебя ничему не научил? — укоряюще спросил он.

— Мне нужно было быть осторожным. А потом...

— А потом? — спросил он, когда я не закончил.

— А потом мы выследили сицилийцев и вышли на Нино. Может мы обсудим это позже?

— Мы с тобой поговорим в ближайшее время. Я жду ответов.

Мы поднялись по тропинке. Замок заливало золотисто-желтым светом, камень отливал практически оранжевым. Он был потрясающе красив, и меня распирало от гордости. Хотя это уже не было моим наследием, оно все еще было в моей крови.

Дверь террасы открылась, и на солнце вышла женщина.

Очевидно, беременная Фрэнки. И она смотрела на меня.

— Она очень зла на тебя, — тихо сказал мой отец. — Приготовься унижаться.

Он вышел на террасу, чтобы встретить ее, и наклонился, чтобы поцеловать в губы.

— Dolcezza,(Милая) полегче с ним, — услышал я его слова. Оглянувшись через плечо, Фаусто сказал: — Снайпер, за мной.

Постойте, почему он хотел поговорить с Алессио? В моем мозгу зазвучали тревожные сигналы.

— Папа, подожди. Я пойду с тобой.

— Нет. Сначала поговори с Франческой. Я поговорю с твоим ragazzo.(парнем.)

— Ragazzo! — глаза Фрэнки наполнились недоверием и обидой. — Какого хрена, Джулио?

— Grovel, figlio mio,(Смирись, сын мой.) — отозвался отец заходя в замок.

Алессио

Когда я следовал за Фаусто Раваццани в его дом, во рту было суше, чем в пустыне Кандагар. Он знал? Я едва мог дышать от охватившей меня паники.

Неужели я вот-вот умру?

Я попытался отвлечься на окружающую обстановку. Замок был прекрасен, именно такой, какой можно было ожидать от королевских особ старого света, таких как семья Раваццани. Джулио отказался от всего этого? Наверное, он очень любил Паоло, раз решил уехать.

— Сюда, — Раваццани открыл для меня дверь.

Я вошел и увидел Марко Раваццани, сидящего в кресле возле большого письменного стола. Не зная, куда себя деть, я ждал. Можно ли мне было сесть? Неужели он собирался застрелить меня здесь, на персидском ковре?

— Присаживайся, — Раваццани прошел за свой стол и сел.

Я сел в кресло напротив стола. Раваццани откинулся в кресле и молча ждал. Он скрестил пальцы и прижал их к губам. Его ледяной голубой взгляд не отрывался от моего лица. Они были точно такого же цвета, как у Джулио, но в его глазах не было ни тепла, ни блеска. Ни капли приветствия.

Я старался сохранить ровное сердцебиение, как на работе. Что-то в этом человеке заставляло меня думать, что он за милю учует волнение. Но чем дольше длилось молчание, тем сильнее я волновался.

— Неужели ты думаешь, что я не знаю, кто ты такой? — наконец сказал Раваццани.

Я молчал, не зная, к чему все это приведет. От дурного предчувствия про коже побежали мурашки, но я цеплялся за надежду, что речь идет не о покушении.

Эта надежда угасла, когда Раваццани продолжил.

— Видишь ли, я многое узнал об Энцо Д'Агостино с тех пор, как он начал встречаться с моей невесткой. К тому же Энцо всегда стремится обладать самым лучшим. И у него водятся деньги, и он может себе это позволить.

Я сконцентрировался на дыхании. Вдох и выдох. Вдох и выдох.

— Я долгое время не верил, что это ты, — сказал Фаусто. — Ведь ты промахнулся.

Последнее слово пронеслось по комнате. У меня свело живот от нервов. Он знал. Черт. Но мог ли он доказать это?

— Кому еще Д'Агостино мог бы доверить такую важную работу? — спросил Раваццани. — Правильно, никому. Поэтому мы искали тебя. Все говорили, что