– В Ардшиадар, – отвечает Фиона после паузы.

Джаз выдерживает почти такую же паузу, а затем опускает мешок.

– Я могу взять вас с собой, если хотите.

– Не беспокойся, – отзывается Фиона. – Мы можем просто сесть на автобус из Лонгвика.

– Да это для меня не проблема. – Джаз коротко улыбается. Я собирался все это сжечь, но вместо этого могу сдать в пункт приема вторсырья в Тимсгарри. – Он перекидывает мешок через плечо и открывает ворота, не оглядываясь на нас. – Пойдемте.

Я колеблюсь, всякое желание куда-либо ехать пропало. Я не хочу ехать в Ардшиадар. Я не хочу знать всю историю. Больше не хочу. Но поскольку я не могу придумать, как объяснить причину, – то, что я счастлива и боюсь всего, что может лишить меня этого счастья, – все равно иду за ними.

Глава 21

Солнце ослепительно бьет в глаза, когда мы взбираемся на крутой холм и Джаз останавливает машину.

– Видишь те дома? – спрашивает он меня, указывая на плоский и травянистый мыс к юго-западу от огромной чашеобразной бухты с широкой белой песчаной каймой. – Это Ардшиадар.

Фиона выходит из машины. Всю дорогу сюда между ней и Джазом сохранялась очень странная атмосфера. Ничего определенного, но тем не менее чувствовалось некое напряжение, как от статического электричества. Хотя отчасти это может быть и моей виной. Поскольку я не могу отрицать, что, вопреки моему нежеланию, часть былого волнения вернулась ко мне. Уже несколько месяцев я не сомневаюсь, что Роберт Рид и Эндрю Макнил, родившийся в Ардшиадаре в 1967 году, – один и тот же человек. Тот самый Роберт Рид, который делал скандинавские талисманы, чтобы защитить себя от чего-то или от кого-то. Талисманы, которые кто-то оставил для меня. И Чарли солгал мне о нем.

– Я заберу тебя на обратном пути, – сообщает Джаз, перегнувшись через пассажирское сиденье, когда я тоже выхожу.

– Меня не надо, – отзывается Фиона. – Мне нужно в Ардрол. Я вернусь на автобусе.

– Не нужно беспокоиться, – говорю я, когда он переводит взгляд на меня. – Я хотела бы пройтись пешком. Должно быть, есть более короткий пеший путь?

Ардшиадар находится менее чем в десяти милях к северу от Килмери, но извилистые внутренние дороги, пересекающие холмы и горы, озера и пруды, удваивают это расстояние.

Джаз долго смотрит на меня, лицо его непроницаемо. Возможно, я еще не отошла от лжи Чарли, но что-то в глазах Джаза, в его поведении во время странной, почти безмолвной поездки на машине от Килмери заставляет меня чувствовать себя не столько неуютно, сколько тревожно. Я наблюдаю за Фионой, удаляющейся по дороге, и думаю о ее недоброй улыбке: «Ты не знаешь всей истории, Мэгги. Пока нет».

– Прямого пути назад вдоль побережья нет, но есть Старая дорога Глен, – наконец отвечает Джаз, указывая на предгорья в пятидесяти ярдах к северо-востоку. – Это узкий проход между двумя горныи хребтами. Но это шесть миль, не меньше. А потом тебе еще нужно будет вернуться к побережью и Лонгвику. Там не будет ловить телефон, да и погода может измениться… – Он качает головой. – Будет безопаснее, если я просто заберу тебя.

– Честное слово, со мной все будет в порядке. Мне не помешают физические упражнения. – Я отхожу от машины. – Спасибо, что подвез.

– Местные жители называют Старую дорогу Глен Беул-на-Биджет, – говорит он.

– Беул-на-Биджет?

– Пасть Дьявола. Это из старой пословицы: «Tilg mìr am beul na bèist…» и что-то там еще. В общем, «Брось кость в пасть дьявола, и это тебя спасет». – Он пожимает плечами. – Может быть, следует быть настороже… Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Затем он захлопывает дверцу и уезжает, разбрасывая гравий.

Я иду по главной дороге вокруг бухты, туда, где Фиона стоит рядом с коричневым указателем: «Ардс-Эйниш, 1 км».

– Он может быть невыносимым занудой, когда этого захочет, – говорит она с жаром, которого я никак не ожидала от женщины, всегда казавшейся такой робкой.

Я смотрю вниз на длинные песчаные дюны, а затем на широкий изгиб залива за ними. Прилив уже начался, но пляж все равно невообразимо огромен, гораздо больше, чем любой другой на Килмери. Море мелкое; оно завораживает чередой низких волн, отороченных белой пеной. Я пытаюсь представить себе шторм; каково это – стоять здесь или внизу и смотреть, как тонет твой муж, брат или отец. Смотрел ли Роберт? Или ему было слишком стыдно, слишком страшно за то, что он сделал?

– Мемориал находится здесь, – сообщает Фиона, перебираясь через деревянную перекладину на заросший травой луг. Она протягивает мне руку, пока я перелезаю следом – куда более неуклюже.

Мемориал – из полированного серого гранита, высотой чуть больше четырех футов – стоит на границе между лугом и скалистым утесом, спускающимся к заливу. Волны, плещущиеся в нескольких футах внизу, звучат неожиданно громко. Под надписью: «21 октября 1977 года» и названиями судов – «Ахкер», «Маркан-шина» и «Дарах» – в камне высечены восемнадцать имен, причем многие фамилии одинаковы. Самый старший и первый – отец Роберта: Дуглас Макнил, 48 лет; самый младший – Малькольм Маккензи, 18 лет. Но причина, по которой у меня начинает щипать глаза, а шум волн кажется просто оглушительным, – это адреса, указанные рядом. Здесь всего две улицы, просто Ардшиадар и Эйниш: «Ардшиадар, дом 2», «Ардшиадар, дом 4», 5, 6, 7, вплоть до «Эйниш, дом 10», – и эти цифры, высеченные в граните, вдруг делают все очень реальным. Это страшное несчастье, которое произошло на самом деле. И которое не пощадило никого.

– Сюда, – говорит Фиона; ее голос звучит слишком громко в ветреной тишине.

– Куда мы идем? – спрашиваю я, когда она направляется прочь через луг.

Фиона замедляет шаг, только для того чтобы оглянуться через плечо.

– К маяку Ардс-Эйниш. Мы ведь здесь ради этого, не так ли?

Мыс на противоположной стороне залива гораздо длиннее и круче. Дорога быстро превращается из плоской и болотистой в крутую и каменистую. К тому моменту, когда мне удается догнать Фиону на вершине, я уже обливаюсь по́том и задыхаюсь. Атлантический ветер пронизывает холодом, когда я останавливаюсь и смотрю на открытый край скалы. На «маяк Ардс-Эйниш», как сказала Фиона.

– Черт! – Я качаю головой и закрываю рот.

Я ожидала увидеть деревянную или каркасную башню-маяк, что-то легкодоступное и легко уязвимое. Вместо этого я вижу маяк во всех смыслах этого слова. Белая цилиндрическая каменная башня с охристой полосой понизу, высотой не менее ста футов, с балконом и огромной