Северные Нидерланды как получатель технологического потенциала в 1350–1800 годах

Введение

Неудача революции в Южных Нидерландах в конце XVI в. заставила покинуть родные дома огромные массы людей. Общее количество мигрантов с Юга вряд ли когда-нибудь станет точно известно, но для того времени оно было невероятным. Число переехавших только из Антверпена, Брюгге и Гента до 1590 г. оценивается в 74 000 человек[690]. Жители Фландрии, Брабанта и валлонских провинций перемещались в разных направлениях. Немалая часть мигрантов пересекла пролив и осела в Англии. Торговцы и ремесленники из южных Нидерландов селились большими общинами в Лондоне, Норвиче, Колчестере, Кентербери и других городах Юго-Восточной Англии. Другой поток переселенцев направился в долину реки Майн и Рейнскую область от Страсбурга и Франкфурта к Аахену, Везелю и Кельну. Некоторые селились в городах северо-западного побережья Германии: Эмдене, Бремене, Гамбурге, Альтоне и Стадене[691]. Еще одна группа переселенцев – главным образом, торговцы – избрала для себя Северную Италию[692]. Однако самое большое число мигрантов просто перешло на другой берег великих рек, которые пересекают Нидерланды, в ту часть Нидерландов, которая сумела остаться независимой от Испании, а именно в Республику Соединенных провинций. Новая республика позднее привлекла и некоторых переселенцев с Юга, которые на первых порах держали свой путь в Англию, Германию или Италию. Общее число жителей южных районов страны, которые в конечном итоге осели на Севере в период 1570 – 1630 гг., по оценкам историка Брильса, составило 150 000 человек, что явно превышает реальные цифры. По более умеренным оценкам, их было по меньшей мере 100 000 человек – то есть около 7 % от общей численности населения Республики Соединенных провинций (Голландской республики)[693]. В приморских провинциях, в которых на тот момент было больше всего мигрантов из Фландрии и Брабанта, эта доля была в два раз больше.

Был ли технологический прорыв голландцев в начале XVII в. на самом деле побочным эффектом массового переселения людей? Стала ли Голландия своего рода копией Фландрии? Это предположение имеет больше прав на существование, чем кажется на первый взгляд. Действительно, принято считать, что именно миграция была основным средством передачи технологического потенциала в раннее новое время. Существует распространенная точка зрения, согласно которой огромные волны политических и религиозных беженцев, таких как кальвинисты или сефарды, служили важным инструментом передачи технологических знаний и практических навыков[694]. Многие ученые, в частности Н. де Рёвер в 1880 г., утверждали, что переселенцы-протестанты из Южных Нидерландов действительно сыграли ключевую роль в технологическом прогрессе Голландской республики в конце XVI – начале XVII в.[695] Не так давно систематизированную и исчерпывающую попытку продемонстрировать исключительную важность миграции с Юга в Соединенные провинции для многих областей экономической и культурной жизни сделал историк-культуролог Дж. Брильс[696].

В таком же свете видят и роль беженцев-гугенотов после 1680 г. Из почти 130 000 гугенотов, которые покинули королевство Людови-ка XIV в период 1681 – 1705 гг., 35 000 навсегда осели в Голландской республике[697]. Многие из этих мигрантов были профессиональными ремесленниками, и власти Амстердама и других городов Соединенных провинций предположили, что приток гугенотов даст значительный импульс для местной промышленности, и сделали все возможное, чтобы привлечь как можно больше мигрантов в свои города.

«Едва ли был город в нашем отечестве, который не попытался бы извлечь выгоду от трудолюбия, главного сокровища переселенцев», – отмечал В.Е. Берг в 1845 г. в первом общем обзоре вклада гугенотов в голландскую экономику[698]. Уже в 1770-е гг. многие говорили о том, что некоторые важнейшие инновации появились благодаря переселенцам-гугенотам из Франции[699]. Член Французской академии Николя Демаре, например, утверждал в сравнительном анализе бумажной промышленности во Франции и Голландии в 1774 г., что «искусство производства бумаги в том виде, в котором оно по-прежнему существует во Франции, было завезено в Нидерланды протестантами из Ангумуа, которые покинули эту провинцию после отмены Нантского эдикта»[700]. Ведущий историк переселения гугенотов Уоррен C. Сковилл заявил, что «французские протестанты сыграли роль в появлении большого разнообразия отраслей в Голландии», хотя (следуя за голландскими историками) он приложил все усилия, чтобы подчеркнуть, что долгосрочные последствия их влияния не очень заметны[701].

Третья группа переселенцев, которая внесла вклад в технологическое развитие Севера Нидерландов, хотя и не такой большой, как протестанты из Фландрии, Брабанта и Франции, состояла из сефардов. Сефарды начали активно селиться в Северных Нидерландах с 1595 г. В 1620 г. диаспора сефардов в Голландской республике насчитывала около 1200 человек, из которых не менее 1000 жили в Амстердаме. В середине XVII в. размер общины в Амстердаме достиг 3000 человек, в то время как несколько сотен евреев жили в Роттердаме, Мидделбурге и других городах внутренних провинций Республики. Подавляющее большинство еврейских переселенцев прибыли из Португалии. Как считал Джонатан Израэль, начало этих перемещений частично было связано с усилением гонений португальской инквизиции на криптоиудеев, частично – с расширением голландской морской блокады Южных Нидерландов на все порты Фландрии. После этого торговцы-марраны уже не могли использовать Антверпен как центр распределения колониальных товаров из Португалии[702]. Как и протестанты – выходцы из Южных Нидерландов или гугеноты, сефарды занимали важное место в ранней историографии как родоначальники голландского «золотого века». Некоторые историки, среди которых В. Зомбарт и М. Вольф, утверждали, что евреи сыграли жизненно важную роль в развитии голландской торговой сети и внесли большой вклад в области предпринимательства, инвестиций и технологий, что привело к возникновению совершенно новых отраслей[703].

Действительно, внезапные массовые перемещения людей не могут служить главным объяснением технологического прорыва в Голландской республике. Но я хочу не развеять старое расхожее мнение о важности масштабных миграций, а представить этот вопрос в более широком контексте. Безусловно, приток протестантских и еврейских мигрантов из Южных Нидерландов, Франции и Португалии внес тот или иной вклад в ускорение технологического развития Соединенных провинций. Но мы не сможем верно оценить характер, масштабы и важность импорта научно-технического потенциала для Северных Нидерландов, если сосредоточим внимание только на последствиях этих массовых миграций. Роль масштабных миграционных потоков не следует переоценивать по нескольким причинам. Во-первых, как мы увидели в главе 3, северная часть Нидерландов уже в эпоху Высокого Средневековья пользовалась множеством технологических усовершенствований и инноваций. Во-вторых, часть этого технологического потенциала была заимствована с Юга. Импорт технологий из южной части страны, таким образом, начался задолго до Нидерландской революции и последовавшего за ней огромного потока беженцев. Знания и навыки распространялись с миграциями отдельных лиц или небольших групп, но не масс людей. В-третьих, Северные Нидерланды еще до конца XVI в. начали заимствовать технологические знания из других регионов Европы, и эта тенденция так или иначе