по надзору с таким решением не согласилась, и он получил назначение в приют «Волонтеры Америки» в Бингемтоне. Комиссия по условно-досрочному освобождению настаивала на жестком надзоре, а Дели находился слишком далеко от города для загруженных по горло сотрудников полиции.

Не все соглашались с решением освободить убийцу детей на два года раньше, чем того требовал закон. Со стороны некоторых официальных лиц высказывались определенные опасения. Вот как офицер по условно-досрочному освобождению по имени Джеральд Захара попытался в своем отчете обобщить и упорядочить психиатрическую мешанину, которую представляло собой личное дело Шоукросса: «Оценка, проведенная в августе 1985 года доктором Чарльзом Чангом, показала отсутствие каких-либо эмоциональных расстройств… Оценка, проведенная в августе 1983 года доктором Исмаилом Озьяманом, показала, что Шоукросс находится в хорошем состоянии, у него нормальный контакт с реальностью и хороший контроль над своими умственными способностями… В оценке, проведенной в июне 1977 года доктором Хавелиавала, указано, что Шоукросс демонстрирует признаки антисоциальной, шизоидной личности, что указывает на его низкую самооценку… Оценка, проведенная доктором Бойаром в сентябре 1979 года, отображает его как человека с анормальным характером и психосексуальными трудностями…» Подтекст отчета Захары казался достаточно ясным: никто толком не знает, что не так с этим мужчиной.

Роберт Т. Кент, старший офицер по условно-досрочному освобождению в районе Бингемтона, прочитав отчет, предупредил свое начальство в городе Элмайра: «Рискуя показаться драматичным, автор считает Шоукросса, возможно, самым опасным человеком из всех выпущенных на свободу в наших краях за многие годы».

Кент и его коллеги установили для убийцы-педофила строгий график: еженедельные визиты к офицеру по условно-досрочному освобождению, воздержание от наркотиков и алкоголя, комендантский час с 23:00, нахождение в пределах округа Брум [Бингемтон], регулярные посещения психиатрической клиники и запрет на приближение к игровым площадкам и другим местам скопления детей.

Однако количество дел росло, и какую бы угрозу ни представлял для общества этот условно-досрочно освобожденный, времени и внимания ему уделялось не больше, чем это возможно. Когда хватка системы ослабла, Шоукросс вернулся к своим старым привычкам. Он сопротивлялся психотерапии, на сеансах сидел мрачный и отказывался от сотрудничества. Психиатр пришел к выводу, что у него «проблемы с оргазмом и эякуляцией», «никаких необычных сексуальных фантазий не замечено», проявления гнева и злости связаны с пережитым во Вьетнаме, но не с воспоминаниями об убийстве детей, «каких-либо психических расстройств, требующих конкретной консультации или лечения, в настоящее время не наблюдается».

Сославшись на этот невнятный отчет в качестве доказательства того, что он исцелился, Шоукросс перестал посещать сеансы терапии. Его переполняло нетерпение. Он встретился со своей подругой по переписке Роуз Мари Уолли и, что случалось с ним редко, достиг оргазма во время романтического уик-энда в мотеле «Бест вестерн» в Джонсон-Сити, в нескольких километрах от Бингемтона.

После того как Роуз вернулась в Дели, чтобы ухаживать за своей больной матерью, Шоукросс взял за привычку слоняться по паркам и игровым площадкам, игнорируя предписанный ему комендантский час.

В приюте он немного готовил, но постоянной работы избегал. Иногда его видели лежащим на своей койке, по-видимому, погруженным в свои мысли.

Проведя на свободе около пяти недель, Шоукросс подкрался сзади к работавшей с портьерами знакомой женщине, схватил ее за промежность и повалил на кровать. В отчете об инциденте, составленном службой надзора, отмечено, что он отступил, когда «она сказала ему оставить ее в покое и что она не из таких женщин». Также указано, что он украл из ее дома «имущество на несколько сотен долларов». Никаких мер принято не было.

Длинная рука исправительного учреждения «Грин-Хейвен» явила себя в вопросе гораздо менее важном. Шоукросс отказался оплачивать счет в 48 долларов за товары, приобретенные в военном продовольственном магазине, и теперь ему угрожал арест за мелкое воровство, что могло привести к лишению свободы. В отчаянии он позвонил своей матери.

– Он сказал, что ему нужно немного денег, – вспоминала позже Бетти Шоукросс.

Ни она, ни ее муж не навещали своего первенца в те годы, что он провел в «Грин-Хейвене», но мать и сын поддерживали связь по почте и телефону.

– Он сказал, что ему переплатили при освобождении, – продолжала миссис Шоукросс, – и что если я не пришлю денег, то его вернут в тюрьму. Я подумала, что это всего лишь деньги, и отправила нужную сумму. Да, отправила, – добавила она с самоиронией. – Знала, что это чушь собачья, но не хотела, чтобы он снова попал в неприятности.

Избавившись на время от неприятностей, условно-досрочно освобожденный Арт Шоукросс купил рыболовные снасти и отправился вниз по заросшему травой берегу реки в сторону Шенанго. С тех пор, как он в последний раз поймал рыбу, прошло уже много лет.

9. Сержант Дэвид Линдси

Я работал на посту уличным регулировщиком с половины седьмого до половины третьего. На перекличке кто-то прочитал оповещение из отдела по условно-досрочному освобождению. Из тюрьмы выпустили детоубийцу, и «Добровольцы Америки» позаботились о предоставлении ему жилья. У меня волосы встали дыбом, потому что это было всего в нескольких кварталах от Мемориального парка Шери А. Линдси. Я подумал, что это происходит впервые. У нас, в Бингемтоне, проживало немало условно освобожденных плохих парней, но никогда не было детоубийц. Я решил, что должен побыстрее об этом разузнать.

Я посмотрел повнимательнее на фотографию, чтобы запомнить лицо, и поехал в отдел по условно-досрочному освобождению за дополнительной информацией. Секретарша сказала, что вышедший парень убил, изнасиловал и задушил девочку в 1972 году. Все это слишком напоминало дело Шери и никак меня не устраивало. Я спросил, почему его освободили так рано, и она объяснила, что его должны были приговорить к двадцати пяти годам лишения свободы, но свою роль сыграла сделка о признании вины.

– Убийства произошли в одно и то же время? – спросил я.

– Нет, это были два отдельных дела.

Я задумался. На дворе 1987 год. Выходит, этот сукин сын убил двоих детей и даже не отсидел пятнадцати лет? Почему комиссия по условно-досрочному освобождению отправила его в Бингемтон?

Секретарша объяснила, что они не хотели отправлять его домой в Уотертаун из-за опасения, что его могут там убить. Получается, его просто подкинули нам?

Я вышел из себя. В городе каждый полицейский знал о моей дочери. Боже, с тех событий не прошло и трех лет. Не знаю, о чем они думали, поселяя к нам такого парня.

Я поехал к «Волонтерам». Их приют был в здании старой кирпичной церкви, и там размещали бездомных: бывших заключенных, наркоманов, алкашей, бродяг. На заброшенной улице за приютом играли дети, в большинстве своем без присмотра. Я еще подумал, что у какого-то бюрократа мозги съехали набекрень.

Этого Шоукросса не было дома. Мне сказали, что он либо в парке, либо на реке – ловит карпа и судака. Я поехал в парк, но не