легко он это принял. Интересно, если бы он подумал о моей любви, моей душе, моей жизни, выпалил бы он это вот так, без обиняков?

По щекам текли слезы. Я коснулась рукой живота. Что я скажу ребенку? Как объясню ему, почему он без отца, в отличие от других детей? Как мне удастся скрыть боль, когда я буду рассказывать малышу про его отца?

Я невольно рассмеялась. Будь Винсент рядом, он бы сказал мне, что не следует так глупо и поспешно принимать решения. Он стал бы убеждать меня, что я достаточно сильна. Возможно, он бы решил, что мои страхи беспочвенны, и не воспринял бы их всерьез. На мгновение мне показалось, что я схожу с ума. Что бы сделал Винсент?

Я почувствовала сожаление. Почему я не сказала ему, что люблю, что пожертвую всем ради него?

И как будто мне было мало этого чувства вины, мой разум начал подкидывать мне обрывки воспоминаний. Вот он целует меня в саду. Вот мы женимся. Теперь он спит у меня на руках. А сейчас похищает из дворца Зираковых. Здесь мы вместе поем. А вот он ревнует меня к Лео. А вот и лучшее наше воспоминание. После новости о моей беременности и моего нервного срыва мы предаемся мечтам о будущем.

Мне показалось, что воздух в моих легких закончился. Меня всю трясло. Нашим мечтам не суждено было сбыться. Я отчаянно цеплялась за свои воспоминания, но они безжалостно утекали. Прямо как Винсент. Его лицо уже исчезало из памяти. Я уже не помнила его голос.

Почувствовав, что одна из служанок берет меня за руку, я истошно закричала. Силы покинули меня, и я опустилась на холодную землю. Мои крики оглушали, но я не замолкала, взывая к Винсенту на небесах.

Я хотела напомнить ему о данном им обещании защитить меня и нашу дочь, несмотря ни на что. Даже после смерти.

Глава 24

Причуды жизни и смерти

David Arkenstone – Stonefire

Мне казалось, что прошли годы, но на самом деле минуло лишь несколько часов. Солнце взошло.

Мой голос охрип от крика. Рыдания затихли, но слезы тихо струились по моим щекам. Я лежала в постели. Глаза горели от недостатка сна и обилия слез, но всякий раз, когда я смыкала веки, передо мной возникал образ Винсента.

Я перевернулась на левый бок и подтянула колени к груди. Я накрылась теплым пуховым одеялом, но меня все равно трясло. За окном щебетали птицы, и я почувствовала ненависть к этим невинным созданиям. Мне было бы все равно, если бы погибла я, но именно Винсент покинул этот бренный мир. Наследник Сентерии, надежда своего народа, мой муж.

В комнату несколько раз постучали. Я не ответила. Дверь медленно отворилась. Я лежала спиной и не видела посетителей, но по звуку шагов поняла, что в комнате двое. Раздался знакомый голос.

– Принцесса…

Я не отреагировала.

– Мы слышали, что произошло.

Я почувствовала руку на своем плече. Слезы хлынули с новой силой. Я взяла себя в руки, села и обернулась к моим верным помощницам Диане и Амелии. Обе девушки облачились в черные платья, а их глаза переполняла печаль. Я видела, что они замешкались. Девушки знали, что необходимо что-то сказать, но не могли найти слов.

Амелия осталась стоять, а Диана присела на край кровати вполоборота ко мне. Я уткнулась в ее плечо. Мое тело вновь сотрясали рыдания. Диана коснулась моей спины, пытаясь утешить, что-то сказала, но это не облегчило мою боль.

– Прошло всего несколько часов с тех пор, как его не стало, – прохрипела я. – Но я уже безумно по нему скучаю. Как мне жить без него?

Диана крепко обняла меня.

– Китана, – обратилась она, – я знаю, что никакие слова не помогут справиться с болью, но со временем станет легче. Свежая рана превратится в шрам, который останется на всю жизнь, но боль утихнет.

Я покачала головой:

– Все иначе, Диана.

– Не отчаивайтесь, – произнесла Амелия. Я не видела ее лица, но чувствовала, что она скорбит. – Вы еще молодая. Однажды наступит время, когда плохое останется позади и вы вновь будете улыбаться.

– Я беременна.

Обе замерли после моего признания.

– Как мне воспитывать ребенка одной?

– Вы не одна, – утешала Амелия. Девушка подошла и тоже присела на кровать, положив мне руку на спину. – Мы будем с вами.

– Мне так страшно, – дрожащим голосом призналась я. – Я понятия не имею, как жить без него. Я даже не помню, как я раньше справлялась без Винсента. Как мне стать хорошей матерью, если я даже о себе не могу позаботиться?

– Вы позаботитесь и о себе, и о ребенке, – уверяла Диана. – Я знаю, сейчас очень больно, но это пройдет.

Я оторвала голову от плеча Дианы, села и вытерла слезы.

– Я отправляюсь на фронт.

– Принцесса, нам нужно немедленно убираться отсюда, – настаивала Диана.

– Тебе следует уехать, – поправила я, – но не мне.

– Госпожа, принц Винсент отправил вас сюда не просто так, – согласилась с Дианой Амелия.

– Пусть оставит при себе свои причины.

Я встала и направилась к шкафу, чтобы выбрать удобное платье.

– Мне не следовало оставлять его.

– Принцесса… – обратилась Амелия, но Диана ее перебила:

– Вы можете поехать за Винсентом. Но ваша смерть не вернет его к жизни.

Услышав ее слова, я застыла.

– Чем быстрее вы это поймете, тем больше шансов выжить у вас и вашего ребенка.

– Тебе легко говорить, Диана, – возразила я.

– Да, мне легче. Я не теряла любовь всей жизни, отца моего ребенка. Я никогда не испытывала такого отчаяния. Я не могу вас понять до конца.

Диана встала, взяла меня за руку и с мольбой заглянула в глаза:

– Пожалуйста, не уезжайте. Если не думаете о себе, так позаботьтесь о ребенке. Он еще так мал. Не отнимайте у него шанса на жизнь.

– Мне пора идти, – прошептала я. Слезы вновь застилали глаза. Мир вокруг расплывался. – Я должна отправиться туда и увидеть его. Я должна забрать его тело с этой кровавой бойни.

– Но почему?

– Потому что он за мной приходил.

Диана замерла и молча посмотрела мне в глаза. Она не могла понять меня, лишь догадывалась о моей боли, но в этот самый миг она поняла размеры моего горя.

Девушка кивнула.

– Хорошо, – согласилась она. – Тогда можно мне пойти с вами?

– Я тоже хочу поехать, – вмешалась Амелия.

– Вам совсем не обязательно.

– Мы знаем, – произнесла Амелия, – но хотим быть рядом.

Я знала, что подвергаю их опасности, и корила себя. С другой стороны, я чувствовала себя лучше, ведь я не останусь одна.

Я не смогла выразить свою благодарность словами, поэтому лишь с улыбкой кивнула. Я знала, что они и так все поймут. И они поняли. Три женщины в комнате стали ближе самых закадычных подруг.

Моя боль никуда не исчезла, наоборот, мою душу словно разрывало на куски. С каждой минутой это чувство становилось