бы не волновался, – ответил эксперт. – С ними такой ас, как Ряшенцев. А что касается знака, есть у меня одна мыслишка. Что, если посмотреть на него с другой стороны?

– Как это? – удивился оперативник.

– Возможно, знак в виде кольца как-то связан с историей, – предположил Иванов. – В таком случае нам может помочь историк. И я нашел такого человека. Он живет в Симферополе и преподает в Таврическом университете. Сейчас я оденусь и отправлюсь к нему. Если хочешь – поехали со мной.

– Неохота, – фыркнул Нечитайло, – поезжай сам.

– И поеду, – твердо пообещал эксперт. – Я даже водителя нашел. Мы сговорились за умеренную плату. Это сосед нашей хозяйки. Ему нужно навестить одну знакомую в Симферополе, и он прихватывает меня.

Борис ужасно не хотел в такую погоду вставать с дивана и успокоил себя тем, что Леонид и сам справится. Серебристая «Ауди» подъехала к гостинице через час. Пожилой мужчина в кожаной кепке, прикрывающей его лысину, с веснушчатым добрым лицом улыбнулся Леониду:

– Вы мой пассажир?

– Да, – кивнул молодой человек.

– Очень приятно, Николай Фомич, – представился водитель.

– А я – Леонид.

Мужчина вылез из салона и распахнул перед Ивановым дверцу переднего сиденья:

– Садитесь. Не будем задерживаться.

Глава 42

Турне, 575 год н. э.

Фредегонда подошла к окну и, отдернув занавеску, посмотрела на Шельду, запорошенную снегом. Белые равнины, уходившие за горизонт, серое небо и робкие попытки солнечного луча прорваться сквозь тучи, навевали грустные мысли. Природа словно сочувствовала ее мужу, которого, как волка, загнали в этот древний город, бывшую столицу королевства франков. Маленький неуютный дворец прятался за высокими и крепкими крепостными стенами, и Хильперик с женой и детьми, приехав сюда, чувствовали себя в безопасности, пока войска Сигиберта не осадили город. Все, что произошло за последние месяцы после разговора с Гунтрамном, казалось диким и нереальным. Коннетабль уже давно доложил о смерти Теодеберта, и Фредегонда с неудовольствием замечала, что король скорбит о старшем сыне. Она пыталась напомнить, что у него, кроме Теодеберта, еще есть дети, но он будто не слышал ее. Бедный юноша был его первенцем, и Хильперик горевал о несчастном мальчике, которого сам отправил на гибель. Фредегонда догадывалась, что приказ убить принца исходил скорее от Брунгильды, чем от Сигиберта. Брат ее мужа много раз проявлял великодушие и наверняка проявил бы его к племяннику. Женщина постоянно вертела на пальце кольцо, которое, как ей казалось, не раз выручало из трудных ситуаций, но проходили дни и недели, а они оставались в Турне, единственной крепости, где подданные Хильперика не предали своего господина. Войско Сигиберта продолжало разорять провинцию за провинцией, наводя ужас на жителей, и не было и дня, чтобы горожане не являлись к нему и не просили стать королем. И Хильперик, и Фредегонда слушали такие сообщения с болью, не представляя, что с ними станет, когда король Австразии захочет осадить этот древний город франков. За несколько месяцев, проведенных в Турне, Хильперик, на которого обрушилось известие о смерти Теодеберта, похудел, постарел, подряхлел, утратил воинственный пыл, будто покорился судьбе, и Фредегонда день и ночь думала, как ему помочь. Она вспомнила, как однажды поклялась убить Сигиберта, и теперь не видела другого способа выбраться из ловушки. Говорить об этом с супругом было бесполезно. Сигиберт сохранил ее мужу жизнь – и тот хотел отплатить ему тем же. В один из жарких летних дней королева подошла к зеркалу и, сняв с головы золотой обруч, распустила черную гриву и приподняла ее с плеч. В ее смоляных волосах не было серебристых нитей, и лицо с правильными чертами оставалось молодым и свежим, несмотря на то, что ей недавно исполнилось тридцать три года. Хильперик в минуты близости говорил жене, что над ней не властно время. Но действительно ли оно не властно? Способна ли она покорять мужские сердца, как когда-то в молодости? Фредегонда сняла серое платье, облачилась в белую тунику и подпоясалась золотым пояском, подчеркивавшим тонкую талию. Румянец на щеках и задор в изумрудных глазах молодили, придавали лицу девичье выражение. Она тряхнула волосами и вышла в коридор. Могильная тишина, давно воцарившаяся в старом замке, сначала пугала ее, а теперь была ей на руку. Фредегонда поднялась на крепостную стену и увидела стражника, безусого красивого юношу, который, держась рукой за меч, висевший у него на поясе, вглядывался в даль. Услышав шорох, он оглянулся и похолодел. Никогда еще королева не подходила к нему так близко.

– Ты испугался меня? – Фредегонда доброжелательно улыбнулась и погладила его плечо: – Разве я страшная, как оборотень?

Юноша почувствовал пряный аромат ее духов, такой волнующий и возбуждающий, и кровь забурлила в жилах.

– Вы прекрасны, госпожа, – пробормотал он, и королева обняла его, прошептав в самое ухо:

– Пойдем со мной. Я знаю местечко, где нас никто не увидит.

На ватных ногах юноша последовал за ней, отказываясь верить в то, что происходит. Фредегонда думала о том, что на другой крепостной стене стоит такой же молодой и красивый стражник и что двоих вполне достаточно, чтобы осуществить ее замысел.

…Вот уже несколько недель Фредегонда водила двух молодых солдат в заброшенную кладовую. Сначала она принимала их поочередно, но потом решила, что можно их и познакомить. Солдаты не возражали против ее решения, и они втроем предавались любовным утехам в маленькой комнате, пахнувшей мышами и сыростью. Королева видела, что они все больше и больше влюбляются в нее, становятся ее рабами, и это ее радовало. Однажды под покровом ночи ей удалось проскользнуть в дыру в крепостной стене, оставшуюся после давнего сражения, и женщина побежала в редкий лес, находившийся в полулье от замка. Она не знала, зачем это делала, но чувствовала, что должна еще что-то предпринять, потому что ее план не казался ей совершенным. Чем поможет ей лес, королева не ведала, но какая-то