Вполне вероятно, мне удастся заставить его что-то вспомнить. И вообще, ты ведь не допрашивал его. Возможно, он бы рассказал, что происходило ночью.

Юрий ничего не ответил и достал ключ.

– Тебе лучше спуститься вниз.

– Ну уж нет, – Дмитрий оттолкнул его. – Неужели ты сам не соображаешь, что кто-то подставил Панарина?

– Почему ты так думаешь? – удивился следователь. – Знаешь, я тоже изучал психологию убийцы. Помню, даже писал реферат по этой теме. – Он закрыл глаза и, к удивлению Лихуты, процитировал наизусть: «Убийцы – это чаще всего импульсивные люди с высокой тревожностью и сильной эмоциональной возбудимостью, которые в первую очередь концентрируются на собственных переживаниях, а в поведении руководствуются только своими интересами. У них отсутствует представление о ценности жизни другого человека, малейшее сопереживание. Они неустойчивы в своих социальных связях и отношениях, склонны к конфликтам с окружающими. От других преступников убийц отличает эмоциональная неустойчивость, высокая реактивность поведения, исключительная субъективность восприятия и оценки происходящего. Они внутренне неорганизованны, их высокая тревожность порождает такие черты, как подозрительность, мнительность, мстительность, которые в большинстве случаев сочетаются с беспокойством, напряженностью, раздражительностью». Ну, каково? – Майор посмотрел на приятеля. – Видишь, мы тоже не лыком шиты. Даже невооруженным глазом видно, что этот Федор – личность эмоционально неустойчивая, склонная к конфликтам. Такие люди, как он, склонны все затруднения и неприятности, с которыми они сталкиваются в жизни, рассматривать как результат чьих-то враждебных действий. В своих неудачах они обвиняют других, чем снимают с себя бремя ответственности. Разве это не точная характеристика их отношений с Петром?

Дмитрий махнул рукой:

– Под эту характеристику попадают и те, кто никогда не решится никого убить. Тебе это неизвестно?

Юрий нахмурился:

– Чего же ты хочешь?

– Только поговорить с ним, – ответил психолог.

– Черт с тобой, иди, разговаривай. Может, принесешь пользу. – Ряшенцев распахнул дверь и подтолкнул друга в комнату. Федор сидел на своей кровати и смотрел в окно. Он слегка повернул голову, услышав шум.

– А, это ты…

По голосу чувствовалось: молодой человек не очень рад видеть недавнего приятеля. Однако Дмитрия это не смутило. Он присел рядом с Федором:

– Федя, я хочу тебе помочь…

Панарин усмехнулся:

– Помочь? Каким же образом? Ты видишь в этом какой-то смысл? Я же самый удобный кандидат в убийцы. – Он хлопнул в ладоши и расхохотался: – Скажи, а этот полицейский… Он действительно из полиции?

Лихута решил пока не раскрывать ему цели приезда на Остров Ряшенцева:

– Я не знаю, но почему-то верю ему. Он пытался дозвониться до полиции. Самозванец не стал бы этого делать.

Федор резко повернулся к нему:

– Значит, этому следователю повезло. Держу пари, он прозябал где-нибудь в провинции, может, тоже на Черном море. А теперь его повысят, потому что он оказался в нужном месте в нужное время и сразу нашел убийцу.

– Ты неправ, – парировал Дмитрий, отметив про себя, что парень дал довольно точную характеристику Юрию, разглядев в нем черты карьериста. – Я пообщался с ним, и мне он показался вполне здравомыслящим человеком.

– Когда дело доходит до почестей и денег, куда девается здравомыслие. – Панарин стукнул кулаком по кровати. – Значит, ты не веришь, что брата убил я. Что ж, спасибо и за это.

– А теперь расскажи, почему у вас с Петром были такие отношения? – поинтересовался психолог.

Федор пристально посмотрел на него:

– Какие такие?

– Скажем, напряженные, – отыскал Лихута нужное слово. – Иногда я удивлялся вам.

– Допустим, – согласился парень, – но Петю я не убивал. – Он вдруг стукнул себя по лбу: – Какой же я дурак! Вчера он хотел мне что-то сказать, а я был слишком обижен, чтобы его слушать. Кажется, Петя говорил, что догадывается, почему умер Витя. Дело якобы в каком-то кольце, но в каком – не спрашивай.

Лихута вздохнул:

– Постарайся вспомнить. Это очень важно. Федя, у тебя есть время, чтобы вспомнить. Посиди здесь, тебя никто не станет тревожить.

Федор недоверчиво посмотрел на него:

– А если я не хочу?

– Если твои слова помогут обличить убийцу, тебе лучше посидеть здесь, – твердо заявил психолог. – В целях твоей же безопасности.

Парень вдруг улыбнулся:

– Хорошо, я постараюсь.

– Вот и молодец. – Лихута потрепал его по худому плечу и вышел с твердым намерением найти Юрия и все ему рассказать.

Глава 40

Ангулем, 575 год н. э.

Брунгильда оказалась права. Почувствовав себя в безопасности, Хильперик, подстрекаемый Фредегондой, отправил Теодеберта за Луару, а сам вступил на территорию Реймса, в западные пределы Австразийского королевства, и начал грабить и разорять селения, будто хотел отомстить бедным жителям и наверстать упущенное. Сигиберт снова кликнул дикарей и поспешил спасать свои провинции. Услышав о приближении брата и вспомнив, как выглядит его войско, Хильперик стал отступать к нижнему течению Сены. Ободренный этим, король Реймса взял Париж – город, в который уже восемь лет братья заходили только по согласованию друг с другом. Расположившись в старом замке Меровингов, он послал за Брунгильдой и отправил войско против Теодеберта, который снова занял Лимож. Отряды герцога Годегизеля и Гунтрамна Бозона окружили принца, и сын Хильперика, не желая уступать ни пяди, решил принять бой. Он занял позицию в ложбинке и, осторожно направляя коня по лежалому снегу, испещренному синими прожилками, смотрел вперед, на поле, занятое неприятельским войском. Дым от костров острыми стрелами поднимался в небо, и казалось, что этих костров несметное множество, как и солдат. Принц сразу понял: в его войске людей гораздо меньше, и, может быть, для всех было бы лучше отступить и вернуться в Нейстрию, однако самолюбие, передавшееся от отца, не позволило этого сделать. Теодеберт подумал, что его воины, как пехота, так и тяжелая конница, лучше подготовлены, чем дикари дяди, и это давало маленький, но все же шанс на победу. Он взмахнул рукой, и лучники, на которых принц возлагал большие надежды, принялись сыпать стрелами. Во вражеском войске сначала возникло смятение, но ненадолго. Дикая, плохо управляемая масса с гиканьем понеслась вперед, на его укрепления, и ее уже никто не мог остановить. Лавина стрел, дротиков и топориков обрушилась на нейстрийцев, и те, немного посопротивлявшись, дрогнули под сильным напором. Теодеберт направил коня на небольшой холм и, перебирая замерзшими от холода пальцами кольчугу, смотрел на сражение, постепенно переходившее в бойню. Почуяв запах крови, страшные люди с длинными хвостами на затылках кромсали его воинов. Вскоре поле усеялось неподвижными телами, а те, кто еще мог передвигаться, пытались спастись бегством. Дикари догоняли их, рубили головы и с улюлюканьем нанизывали на копья. Теодеберт сначала хотел остановить своих