метафизики и доказывает, как резко расходится его учение о Боге, возникновении мира, провидении и бессмертии с соответствующими догмами иудаизма. Сторонникам дуализма, вроде Альбалага, признававшим двойственную истину — философскую и религиозную, — Крескес бросает упрек в двуличности. Человек, признающий иудаизм божественным откровением, может и должен в нем самом найти разумное обоснование своих верований, а не заимствовать таковое извне. Самобытная философия иудаизма, в отличие от аристотеле-маймонидовой, говорит, что высшее совершенство заключается не в мышлении или познании, а в деятельной любви к Богу, что нравственное, а не интеллектуальное совершенство приближает человека к Божеству, источнику добра. Из двух библейских заветов — «Познай Бога твоего» и «Люби Бога всем сердцем» — Крескес избирает последний, в отличие от школы рационалистов. Он утверждает, что провидение Божие простирается не только на роды, на жизнь целых народов, но и на индивидов, на жизнь каждого отдельного человека. Предопределение Божие имеет, однако, известную границу: предрешены события, но не хотения и помыслы людей, а потому человек, стремящийся к добру и отвергающий зло, достоин воздаяния за добрую волю, независимо от результатов ее. Крескес устанавливает семь основных догматов иудаизма вместо Маймонидовых тринадцати: сотворение мира вместе с материей, бессмертие души, загробное воздаяние, воскресение мертвых, вечность и неизменяемость Торы, превосходство Моисея над всеми другими вероучителями, вера в пришествие Мессии. По странному капризу мысли, Крескес прибавил к этим семи пунктам еще один, совершенно легендарный: проявление святого духа в библейском оракуле первосвященника «урим ве-тумим». Свой философский труд Крескес окончил после катастрофы 1391 года, от которой погиб его единственный сын. В эти же годы написал он на испанском языке полемический трактат о догматах христианства, в котором доказывал несостоятельность таких верований, как искупление первородного греха, воплощение Бога в человеке и догмат Троицы. Книга предназначалась, по-видимому, для «анусим», которые в грозный год приняли крещение притворно, но могли впоследствии искренно увлечься догмами навязанной им религии. Испанский подлинник этой книги не сохранился, но уцелели фрагменты ее в еврейском переводе («Bittul ikare hanozrim»).

На границе философии и каббалы стоит Меир Алдаби, внук Роша, автор книги «Пути веры» («Schevile етипа», 1360 г.). Это сочинение представляет собой небольшую энциклопедию знаний, необходимых для теолога. Учение о Боге и его атрибутах подкреплено здесь каббалистическими рассуждениями, теория сотворения мира объясняется данными из тогдашней астрономии и физики, а сотворение человека — данными анатомии, физиологии и гигиены; в учении о душе говорится о религиозном экстазе; законы Торы освещаются и этически, и легендарно, в духе талмудической Агады; в связи с догмами бессмертия души и загробной жизни развивается мистическая теория переселения душ. Вообще, в книге перемешаны идеи разнородных систем. Сторонник эклектизма, автор, однако, признает первенство традиции. Он объявляет себя противником «философии, осмеливающейся говорить против наших древних учителей»; он признается, что «изучал посторонние книги (светские), понимая, что это грешно, но делал это лишь для того, чтобы быть в состоянии возражать эпикоросу (вольнодумцу)». Под этой вывеской благочестия книга Алдаби приобрела большую популярность и многократно перепечатывалась, что объясняется также общедоступностью ее изложения.

В других отраслях литературы XIV век был временем полного застоя. Давно захиревшая поэзия не имела в эту эпоху в Испании ни одного выдающегося представителя. Испанские писатели упоминают лишь об одном придворном поэте, упомянутом выше, Сантоб де Каррион, который писал на кастильском языке «советы и поучения» для короля дона Педро. Сантоб (Шемтов) был близок к королевскому двору еще при отце Педро, Альфонсе XI. В кругу придворных честный еврей-стихотворец составлял корректив к евреям-финансистам, не всегда соблюдавшим честь еврейского имени. На правах старого советника Сантоб писал рифмованные сентенции для юного короля, жизнь которого протекла в семейной неурядице и гражданской войне. Вплетая в свои стихи библейские и талмудические изречения, Сантоб порицает ненасытную страсть к богатству и прославляет знание как «сокровище, не приобретаемое деньгами». Характерна та строфа, где он говорит: «Пусть меня не ценят слишком низко. Какой же богатый еврей может состязаться со мной и петь то, что я пою?» По-видимому, придворным богатым евреям не всегда была приятна мораль их соплеменника, направленная против них самих. Испанский трубадур XIV века составляет такое же редкое исключение, как Зюскинд фон Тримберг в Германии предыдущего века.

ГЛАВА II. РАЗРУШЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОГО ЦЕНТРА (1315-1394)

§ 39 Возвращение изгнанников во Францию (1315)

Изгнав евреев из Франции в 1306 году, Филипп Красивый повел себя так, что население стало скоро жалеть об их уходе. Король-грабитель насадил повсюду своих агентов для отобрания конфискованного еврейского имущества и для взыскания долгов с христиан, кредитовавшихся у евреев. В течение ряда лет производилась эта реализация королевского грабежа, связанная с чрезвычайными трудностями. Многие изгнанники перед уходом передали свое движимое имущество христианам, и агенты-приемщики должны были обыскивать дома, где оно было спрятано или где такое укрывательство предполагалось, причиняя жителям большие неприятности. Еще хуже обстояло дело со взысканием долгов в случаях утери долговых обязательств. Должники-христиане в таких случаях либо молчали, либо уверяли, что долг ими уже уплачен заимодавцу, а подкупленные чиновники обманывали короля, делясь еврейской добычей с укрывателями. Король пробовал вернуть в страну некоторых еврейских кредиторов, с тем чтобы они назвали имена должников, скрывающих свою задолженность, причем евреям обещалась часть подлежащей взысканию суммы, но кредиторы оказывали плохую помощь в деле своей собственной экспроприации и предпочитали вступать с должниками в более выгодные для обеих сторон сделки. В результате христианское население, ограбленное королем за счет евреев и лишившееся доступного кредита после выселения евреев и «ломбардцев», стало громко выражать свое недовольство. В это время сложилась французская народная песенка: «Если бы евреи жили в королевстве французском, христиане имели бы большую помощь, чего теперь не имеют». Наконец и сама королевская казна, растратив конфискованные капиталы евреев, ломбардцев и тамплиеров, не имела больше удобного объекта для эксплуатации.

При таких обстоятельствах на очередь встал вопрос о возвращении евреев во Францию. В 1315 году, через десять лет после изгнания, новый король Людовик X решил призвать изгнанников обратно. Он завел переговоры об этом с теми изгнанниками, которые еще оставались в некоторых вассальных владениях Франции и в ближайших областях Испании. Евреи, боясь повторения прежних насилий, потребовали определенных гарантий, и в результате состоялось следующее соглашение: евреи могут вновь селиться повсеместно в королевских и феодальных владениях и заниматься там торговлей и ремеслами; ссуда денег на лихвенные проценты или по письменным обязательствам запрещена, при ссуде же под залог дозволяется взимать не больше двух динаров на ливр в