видно.

Мысль эта возникла из ниоткуда и удивила даже ее саму. А ведь это можно было заметить давно, стоило лишь приглядеться. Сказка побудила их посмотреть на все – а главное, друг на друга – по-новому. За этой мыслью последовала еще одна. Почему же тот спектакль на Рождество – и сама сказка – задели мать так сильно? Прежде Мередит думала, что совершила в тот день ошибку, выбрав сказку для спектакля, и поэтому мать разозлилась на нее.

Но что, если дело вовсе не в Нине и Мередит? Может, мать просто не могла смотреть, как ее история разгрывается на сцене?

Пройдя вглубь гардеробной, Мередит посмотрела на комод. Возможно, именно тут лежит то, что прольет свет на мамину жизнь. Наверняка. Разве есть хоть одна женщина, которая не хранила бы в укромном месте какую-нибудь памятную вещицу?

Мередит прикрыла дверь, оставив только узенькую щель, вернулась к комоду и выдвинула верхний ящик. В нем лежало белье, аккуратно сложенное в три стопки: белое, серое, черное. Рядом свернутые в клубки носки таких же расцветок, в углу пара бюстгальтеров. Она пошарила под вещами, провела пальцами по гладкому деревянному дну ящика. Морщась от охватившего ее чувства вины, Мередит все же принялась и за второй, и за третий ящик, где так же аккуратно были сложены футболки и свитера. Наконец, опустившись на колени, Мередит открыла нижний ящик. Внутри оказались пижамы, ночные рубашки и старомодный купальник.

Никаких тайн. Ничего более интимного, чем белье.

С разочарованием и чувством стыда Мередит задвинула ящики. Вздохнув, поднялась и оглядела одежду на вешалках. Все в идеальном порядке. Каждая вещь на своем месте. Из общей гаммы выбивалось только сапфирово-синее шерстяное пальто, висевшее в самой глубине гардеробной.

Мередит узнала это пальто. Она видела его на матери только однажды, еще в детстве, когда они всей семьей ходили на постановку «Щелкунчика». Папа изо всех сил уговаривал мать пойти, закружил ее в объятьях, поцеловал и сказал: «Ну пожалуйста, Аня, всего разок…»

Мередит сняла пальто с перекладины. Кашемировое, сшитое по моде сороковых годов: широкие плечи, приталенное, свободные рукава с манжетами. От ворота к талии шел ряд люцитовых пуговиц с замысловатым рельефом. Мередит надела пальто; шелковая подкладка показалась ей невероятно мягкой. Сидело оно на удивление хорошо, и, стоя в нем, Мередит представила себе мать молодой улыбчивой девушкой, которой нравится кашемир.

Но матери это пальто, похоже, не нравилось – надевала она его слишком редко. Впрочем, и избавиться от него она не пыталась, что неожиданно для женщины, которая почти ничего не сохраняла из сентиментальных побуждений. Хотя, может, она не выкидывала пальто, потому что не хотела расстраивать мужа. Стоило оно, наверное, дорого.

Мередит сунула руки в карманы и осмотрела себя в полный рост, покрутившись перед зеркалом.

Тут-то она и заметила, что к подкладке возле одного из карманов что-то подшито.

Нащупав слегка разъехавшийся шов тайника, она надорвала его и извлекла небольшую мятую и выцветшую черно-белую фотографию.

Мередит вгляделась в снимок. Изображение было довольно размытым, и потертости на местах сгиба мешали его рассмотреть, но на фото явно были два ребенка, держащихся за руки, на вид лет трех-четырех. Сперва Мередит решила, что это она и Нина, но разглядела пальто и сапожки детей – слишком теплые, да и фасон устаревший. Она перевернула снимок и на обороте увидела надпись на русском.

– Мередит!

Она покраснела, не сразу сообразив, что голос принадлежал Нине, которая, громко топая, поднималась по лестнице.

– Нина, я тут, – приоткрыв дверь гардеробной, позвала Мередит.

В брюках, камуфляжной футболке и походных ботинках Нина выглядела так, будто собралась на сафари.

– Вот ты где. А я повсюду тебя…

Мередит схватила ее за руку и втащила в гардеробную.

– Мама на кухне?

– Кто же еще накормит хлебом всех голодающих мира. Да, она там. А что?

Мередит сунула руку в карман пальто.

– Смотри, что я нашла.

– Ты что, рылась в ее вещах? Умница. Не знала, что ты на такое способна.

– Просто посмотри.

Нина взяла фотографию, довольно долго вглядывалась в нее, а потом посмотрела на обратную сторону. Увидев надпись на русском, она снова перевернула снимок.

– Вера и Ольга?

Сердце Мередит на мгновение замерло.

– Думаешь?

– Непонятно, девочки это или мальчики. Но вот этот ребенок чем-то похож на маму, тебе не кажется?

– Честно? Не знаю. Что будем делать со снимком?

Нина подумала.

– Пока оставь его тут. Потом заберем. Расспросим маму, когда придет время.

– Она поймет, что я шарила в ее вещах.

– Нет. Она сразу подумает на меня. Я же журналистка, забыла? Шпионить – моя профессия.

– Дэйзи рассказала мне, что мама чем-то болела, когда только вышла замуж за папу. Все думали, что она умрет.

– Мама? Болела? Она же даже не простужается никогда.

– Именно. Странно, правда?

– Теперь я точно уверена в своем плане, – сказала Нина.

– Каком еще плане?

– За ужином расскажу. Мама тоже должна услышать. Ладно, идем.

Нина проследила, как Мередит возвращает фотографию в потайной карман и вешает пальто на место. Затем они спустились по лестнице.

Мать сидела за столом. Повсюду громоздились буханки хлеба, среди которых затерялись пакеты из располагавшегося неподалеку китайского ресторанчика.

Нина перенесла картонные коробочки с китайской едой на стол и расставила их вокруг графина с водкой и рюмок.

– Можно мне вина? – попросила Мередит.

– Можно, – рассеянно ответила Нина, наливая две рюмки вместо обычных трех.

– Ты сегодня какая-то… возбужденная, – сказала мать.

– Как собака, встречающая почтальона, – добавила Мередит, когда сестра села за стол напротив нее.

– У меня для вас сюрприз. – Нина подняла рюмку: – Ваше здоровье.

– Что за сюрприз? – спросила Мередит.

– Сначала поговорим. – Нина потянулась за говядиной с брокколи и положив себе на тарелку. – Хм-м… Больше всего на свете я люблю путешествовать. Я обожаю страсть во всех ее проявлениях. А мой мужчина отчего-то хочет, чтобы я остепенилась.

Таких откровений Мередит не ожидала, однако, к своему удивлению, решила не понижать ставку.

– Я люблю покупать красивые вещи. Когда-то я мечтала открыть целую сеть сувенирных лавок «Белые ночи». А мой муж… от меня ушел.

Мать внимательно на нее посмотрела, но промолчала.

– Я не знаю, что с нами будет дальше, – после паузы продолжила Мередит. – Наверное, так бывает. Иногда любовь попросту… испаряется.

– Неправда, – возразила мать.

– Но отчего тогда…

– Нужно цепляться изо всех сил, – сказала мать, – до крови сжимать кулаки, но не отпускать.

– Поэтому вы с папой так долго были счастливы?

Мать придвинула к себе коробку с лапшой.

– А ты думаешь, о чем я?

– Твоя очередь, – напомнила ей Нина.

Мередит чуть