Шрифт:
Закладка:
– Я еду на Аляску с мамой и Мередит.
– Я привезу тебя обратно к нужному времени, обещаю.
– Но… мамина сказка…. Я должна еще кое-что изучить. Я не могу сейчас уехать. Может, через две недели, когда мы вернемся…
Дэнни отстранился.
– У тебя всегда найдется новый горячий сюжет, да, Нина?
– Зачем ты так? Речь идет о семейной истории, и я обещала отцу. Нельзя просить меня все это бросить.
– Разве я об этом прошу?
– Ты знаешь, о чем я.
– Мне-то казалось, я предложил тебе выйти за меня, но ответа не получил.
– Дай мне время.
Дэнни наклонился и поцеловал ее, на этот раз поцелуй был медленным, нежным и грустным. Когда он привлек Нину к себе и они снова занялись любовью, она открыла для себя то, чего прежде не знала: секс может выражать очень многое, в том числе прощание.
Мередит много лет не была в отпуске без Джеффа и девочек. Складывая и перепаковывая чемодан, она все сильнее загоралась предстоящей поездкой. Она всегда мечтала побывать на Аляске.
Так почему же до сих пор этого не сделала?
Когда такой вопрос возник у нее в голове, ей пришлось оторваться от сборов. Она уставилась на открытый чемодан, который лежал на кровати, но вместо аккуратно сложенного белого свитера увидела только пустынную панораму своей жизни.
Обычно именно Мередит организовывала семейные путешествия, но выбрать направление каждый раз предоставляла другим. Джиллиан грезила о Большом каньоне, и как-то летом они сходили туда в поход; Мэдди обожала гавайскую тему, и после двух поездок на острова за ней окончательно закрепилось звание главной гавайки; Джефф любил кататься на лыжах, и поэтому они каждый год отправлялись на курорт Сан-Валли.
Но на Аляску они не ездили ни разу.
Как же так вышло? Почему Мередит пренебрегала своей мечтой? Наверное, она думала, что еще успеет осуществить ее, как будто можно девятнадцать лет ставить на первое место дочерей, а потом сменить курс и позаботиться о собственном счастье. Словно сделать это не сложнее, чем перестроиться за рулем на соседнюю полосу. Но все вышло иначе – во всяком случае, для нее. Пока Мередит растила детей, она по крупицам растеряла себя, и вернуться к точке отсчета оказалось не так просто.
Она окинула взглядом спальню, тут и там замечая памятные вещицы – осколки ее прежней жизни: семейные снимки, школьные поделки дочерей, сувениры, купленные когда-то давно вместе с Джеффом. Вот фотография возле кровати, и хотя она попадалась ей на глаза каждый день, Мередит уже много лет внимательно на нее не смотрела. На снимке были они с Джеффом, совсем еще юные, – молодая семья с безволосой, светлоглазой девочкой на руках. У Джеффа длинные пшеничные волосы, которые развеваются на ветру, и загорелые щеки. Его улыбка обескураживает искренностью.
В тот день, тысячу лет назад, он посмотрел на Джиллиан и сказал Мередит: Она – это мы с тобой. Все лучшее, что в нас есть.
Мередит вдруг поняла: ей невыносима мысль, что она его потеряет. Схватив ключи от машины, она помчалась к Джеффу на работу. Но стоило Мередит его увидеть, как пришло осознание: не менее сильно она боится потерять себя.
– Я хотела напомнить, что завтра мы уезжаем, – сказала Мередит после невыносимо тягостной паузы.
– Я помню.
– Ты же сможешь пока вернуться домой? Девочки, наверное, будут звонить каждый вечер. Они считают, что ты без меня и дня не можешь прожить.
– Думаешь, они ошибаются?
Он стоял так близко, что Мередит ничего бы не стоило к нему прикоснуться, и хотя ей вдруг ужасно захотелось это сделать, она поборола порыв.
– А по-твоему, нет?
– Когда вернешься, нам надо будет поговорить.
– Что, если… – против воли вырвалось у нее.
– Что, если что?
– Что, если у меня и тогда не будет ответа?
– Спустя двадцать лет брака?
– Они пролетели быстро.
– Это всего лишь один вопрос, Мер. Скажи, любишь ты меня или нет?
Всего лишь один вопрос.
Как может вся жизнь человека сводиться к единственному вопросу?
Пока между ними сгущалась тишина, он взял со стола фотографию в рамке:
– Возьми.
Она посмотрела на снимок и почувствовала, как к глазам подступают слезы. Это была их свадебная фотография. Все эти годы она стояла у него на столе в офисе.
– Ты больше не хочешь хранить ее у себя?
– Я даю ее тебе не поэтому.
Он прикоснулся к щеке Мередит, и в этом нежном касании отозвались все двадцать лет, которые они провели вместе, – вся страсть и вся любовь, все огорчения, что сопутствовали и тому и другому. Ей стало ясно: он отдает фотографию, надеясь, что снимок оживит все это в памяти.
Мередит подняла на него взгляд.
– Я никогда не говорила тебе, что хочу поехать на Аляску. Кажется, я вообще много о чем молчала.
Понимание, которое она прочла в его взгляде, напомнило ей, как хорошо он ее знает. Он был рядом, когда она выпускалась из школы, рожала детей, когда умер ее отец. Большую часть ее жизни он наблюдал за ней пристальнее, чем кто-либо. Когда же она перестала делиться с ним своими мечтами? И почему так случилось?
– Жаль, что не говорила.
– Да. Мне тоже.
– Иногда слова многое могут решить, и твой отец, похоже, всегда это знал.
Мередит кивнула. Как так вышло, что вся ее судьба стала упираться в эту несложную истину? Слова могут решить действительно многое. Весь ход ее жизни определялся сказанными и несказанными словами, а из-за молчания теперь висит на волоске ее брак.
– Моя мама… Она не такая, как мы думали, Джефф. Порой, когда она рассказывает нам сказку, мне кажется… что она словно превращается в незнакомку. Мне даже страшно докапываться до правды, но прекратить я не могу. Я обязана узнать о ней все. Тогда, возможно, я многое пойму о себе.
Он, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– Хорошей поездки, Мер. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
Глава 18
В Сиэтле стоял один из тех редких безоблачных дней, когда в хрустальной синеве неба, над панорамой города, можно увидеть гору Рейнир. Хотя в это время года набережная еще пустовала, но уже скоро все сувенирные лавки и рыбные рестораны заполонят туристы. Пока, впрочем, город принадлежал лишь местным жителям.
Мередит разглядывала огромный круизный лайнер, пришвартованный к причалу шестьдесят шесть. В порту толпились пассажиры, выстраиваясь в очереди.
– Ну что,
