В первых трех дивизиях было много членов партии (от 20 до 46 %) и много простых рабочих (до 61 %). Первую дивизию организовал секретарь районного комитета партии В.С. Ефремов. В ночь с 3 на 4 июля она проходила военно-полевую подготовку на спортивной площадке школы № 5 на проспекте Стачек. В ней было от 10 до 11 тысяч человек, из них около одной трети – коммунисты и комсомольцы[87]. В 1-м полку этой дивизии было 2496 рабочих Кировского завода и 439 человек из других учреждений, имеющихся в районе; коммунистов – около 1250, комсомольцев – 1015. 2-я дивизия, сформированная на базе Московского и Ленинградского районов, включала работников таких предприятий, как «Электросила», «Карбюратор», «Скороход», «Пролетарская победа». Из 9000 человек примерно 1197 были членами партии и 1750 комсомольцами. 3-я дивизия насчитывала 950 коммунистов и 1475 комсомольцев; общая численность личного состава дивизии – 1094 человека.

По количеству коммунистов ополчение не уступало регулярной армии. Например, из 10 403 коммунистов Невского района Ленинграда 4215 вступили в регулярную армию. Летом 1941 года в Ленинграде около 90 тысяч членов партии и комсомольцев пошли на фронт.

Ленинградская городская партийная организация к 1 мая 1941 года насчитывала 121 415 членов и 32 173 кандидата, общее количество – 153 588. К 1 июня было 122 849 членов и 30 682 кандидата, итого в целом – 153 531. На 1 июля 1941 года было 28 346 членов партии и 19 844 кандидата в ленинградской областной партийной организации. Общее количество на 1 июля в городе и области – 201 721. В армию пошли около 70 % коммунистов и 90 % комсомольцев. А в первые три месяца войны на военную службу ушло 57 % коммунистов, и в их числе 1142 секретаря первичных партийных организаций. К 1 октября в Ленинграде было мобилизовано для участия в боях 431 тысяча человек, в том числе 54 тысячи коммунистов и 93 тысячи комсомольцев.

Утром 10 июля на фронт была направлена 1-я (Кировская) дивизия народного ополчения под командованием генерал-майора Ф.П. Родина. Каждому бойцу выдали ручные гранаты и «коктейли Молотова». Не хватало винтовок, дивизия вступила в бой, имея лишь 35 % положенных ей пулеметов, 13 % артиллерии, 8 % положенных минометов. У многих были в руках только лопаты, кирки, топоры или охотничьи ножи. У некоторых были винтовки, в последний раз стрелявшие в 1918 году, когда большевики отражали нападение Юденича на Петроград. У многих вообще ничего не было, лишь пустые руки и отважные сердца.

Некоторые, глядя, как шли строем ленинградцы, не могли не вспомнить про июльские дни 27 лет назад. Тогда миллионная царская армия двинулась на запад против армий Вильгельма II и Франца-Иосифа. Они так же, ряд за рядом, отправлялись на войну без оружия. Лишь когда падали в бою товарищи, можно было взять их оружие. История повторялась на российских полях сражений.

Но те, у кого возникали эти мрачные мысли, не говорили того, что думали.

В голове колонны добровольцев развевалось красное с золотом знамя, подарок рабочих Кировского завода, следом шел оркестр. А через час их погрузили в теплушки на Витебской товарной станции. Прибыв к месту назначения в Батецкий, восточнее Луги, стали выгружаться. И тут налетели немецкие штурмовые бомбардировщики. Первым погиб военный инженер Николай Сафронов. Его зарыли поблизости, в зеленом поле. Ополченцы быстро выгрузились и заняли 28-километровую позицию от Уномера через Лубинец, Щепино и Ожогин Волочек до Козицкого.

Штаб 2-й дивизии находился в Авиамеханическом институте. Ночью 13 июля ополченцы во главе с лейтенантом Н.И. Угрюмовым погрузились в товарные вагоны и отправились до станции Веймарн восточнее Кингисеппа. Выгружались во время воздушного налета, двинулись на позиции в Ивановское мимо горящих крестьянских изб. Бешеный галоп лошадей, мычание скота, лай собак, писк испуганных цыплят… Дороги забиты беженцами; много женщин с грудными детьми, ковыляющих с палочками стариков.

На строительстве системы укреплений по-прежнему трудилось около 60 тысяч человек, хотя совсем близко шли бои.

О, это была сцена хаоса, достойная кисти Верещагина, русского художника-баталиста. Ополченцы беспорядочно вылезали из товарных вагонов, наугад пробирались к неизвестно где расположенным окопам и не знали, что более двух недель назад, когда группа армий «Север» еще находилась в районах, прилегающих к Шяуляю, аккуратные немцы уже подготовили план ленинградского парада победы. Генерал СС Кнут станет комендантом Ленинграда. Нацистские войска победоносным маршем, колонна за колонной, пройдут по Дворцовой площади, мимо здания Генерального штаба и Зимнего дворца. И там, как предполагалось, счастливый фюрер будет приветствовать свои победоносные армии[88].

Лужский рубеж

Всеволод Кочетов и его коллега, военный корреспондент «Ленинградской правды» Михаил Михалев, 14 июля после полуночи выехали из Ленинграда в редакционном «форде» (по случаю войны «форд» был выкрашен в какой-то грязно-коричневый цвет).

Кочетов был очень горд, так как ему удалось не только заполучить у редакции машину и шофера, украинца Серафима Бойко, но и пистолет в военкомате на улице Англетер, новенький ТТ, еще в машинном масле, с двумя десятками патронов. Разрешение носить пистолет выдали до 1 сентября, к тому времени (какое счастье!) война, видимо, закончится. С собой у него был именинный торт в картонной коробке, конфеты и письмо. Это все для товарища Мольво, главного редактора новой военной газеты «К победе», которую начала выпускать 2-я дивизия народного ополчения.

Кочетов особенно гордился тем, что он хотя и с трудом, но стал военным корреспондентом. Из-за болезни сердца в армию его не взяли и признали негодным к военной службе, и вот теперь по этой причине «Ленинградская правда» не направляла его на фронт. Он добился этой командировки после того, как однажды встретил на улице Михалева и еще троих корреспондентов. Они были одеты в новую, с иголочки, военную форму, а на Кочетове – темно-синий костюм, туфли яркого цвета. Худой, мрачный, он стал просить коллег: «Ребята, возьмите меня с собой!» Они поговорили с редактором П.В. Золотухиным; теперь Кочетов и Михалев впервые ехали на фронт во 2-ю дивизию, которая находилась возле Ополья или, может быть, Веймарна или Ивановского. Ночь была тихая, чудесная, и почти никакого движения на дороге. Проехали Красное Село, темную тихую деревню, свернули на дорогу, которая вела к Ропше. Ропшу Кочетов хорошо знал, когда-то здесь были охотничьи угодья российских царей.

В царском дворце, где некогда граф Орлов, любовник Екатерины, в пьяной ссоре убил ее мужа Петра III, теперь располагалось общежитие сельскохозяйственного техникума. Кочетов жил там когда-то со своими друзьями-студентами.

Трудно было поверить, что война рядом,