Я была уже рядом с оградкой.

Валя, который говорил со мной на том самом поле и ел хот-дог перед тем, как…

Во всём виновата просто гроза?

Как бы не так.

Взрыв аппарата гемодиализа.

«Они решили, что я главный… И потому захотели меня устранить».

Всплывшая в памяти фраза моего мужа была похожа на вспыхнувшую галлюцинацию, прозвучавшую с громким и страшным эхом. Пространство вокруг начало стремительно темнеть, и последнее, что я видела — бросившихся ко мне Марго и Тима.

* * *

— Я говорила, что не надо было нам далеко отходить! Вот нафиг я тебя послушала!

— Маргоша, я думал, ей захочется сделать это одной. Помилуй дурака старого.

Моего лица коснулось что-то холодное и мягкое. Кое-как открыв глаза, я увидела перед собой встревоженное лицо Марго. В её карих глазах плескалась тревога — которая через мгновение после того, как я очнулась, сменилась на облегчение. Я поняла, что это она обтерла моё лицо холодной водой.

— Катюша, дыши, милая. Всё будет хорошо, — раздался совсем рядом голос Тима. Окончательно придя в себя, я поняла, что друг придерживает меня, в то время как я полулежу на траве. — Ты нас напугала. Сможешь идти? Потерпи немного — и мы перейдём в другое, более тепло место. А то на земле как-то холодно.

— Я… да, смогу, — с помощью друзей я кое-как поднялась на ноги, но Тим всё ещё продолжал меня придерживать. — Кажется, я… мне надо…

— Кать, если ты не можешь ехать сейчас на поминки — давай мы отвезём тебя домой, — с сочувственным выражением лица Марго заправила мне за ухо прядь волос.

— Никто не станет тебя осуждать. И Антон бы не стал.

— Серьёзно, Катя. Без нас там, если что, справятся. Твой папа, мой и Женька с Тишкой. Хотя малого из этого списка можно убрать, он там ничего особо не решает…

Малого… Слово, подобно спичке от коробка, вспыхнуло в моей голове.

— Вы видели Валю? — внезапно вспомнила я. — Сейчас?

— Валю? — Марго, с беспокойством посмотрев на мужа, перевела взгляд на меня и пробормотала: — Ну да. Вроде проходил мимо. Мы больше смотрели на тебя.

— Он… он… мне надо с вами поговорить, — лихорадочно облизнув губы, прошептала я. — И ещё меня ищет следователь…

Марго вновь глянула на своего супруга, причём с видом, как будто хотела сказать «ты же понимал, что это будет». Я была уверена, что тот ответил ей подтверждением.

— Дорогая, мы поняли, куда ты клонишь. Мы обязательно это обсудим, обещаю, но не сейчас. Хотя бы не сегодня. Тебе нужно…

— Он тоже обещал мне, — покачала я головой, чувствуя, как к глазам вновь подступают слёзы. — Обещал, что с ним ничего не случится. И не сдержал обещание…

Я подняла глаза на Тима, понимая, что близка к истерике. Необходимо было держать себя в руках — но сил почти не осталось.

— Почему он так поступил? — всхлипнула я. — Почему вообще…?

— Катя, Антон не хотел этого, — свободной рукой друг приобнял меня. — Не меньше, чем ты. Не меньше, чем мы все.

Мне удалось подавить рыдания, но слёзы текли рекой. Боль вновь разрывала меня — совсем как в ту ночь, когда Тим и Марго привезли меня с дачи Мальковых к отцу и Тиму пришлось остаться со мной ещё и на весь следующий день — Марго взяла на себя обязательство выйти на работу.

И сейчас я опять позволила друзьям себя увести.

Глава 20

На поминки в итоге я так и не отправилась. Хоть я и была твёрдо настроена быть сильной, от представлений сидения за столом, глядя на фото улыбающегося Антона с чёрной лентой в углу, и слушания речей о нём в прошедшем временимне, к своему стыду, снова делалось плохо. Тим с Марготоже единогласно были настроены отправить меня отдыхать.

Оказавшись к обеду в квартире, где прожила семнадцать лет жизни, я отправилась в свою бывшую комнату и легла на кровать, надеясь, что посплю часа два, а затем-таки найду в себе силы отправиться в арендованное на сегодня кафе, где проходили поминки. Едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в чёрный тяжёлый сон без сновидений. А когда проснулась от непонятного стука, в окно лился утренний свет.

— Катюша, доча! — послышался звук отворяющейся двери. — Ты уже не спишь?

Я слабо простонала. Папа, как всегда, в своём репертуаре. Разбудить, чтобы спросить, проснулась ли я.

— Бедное дитя мое, — вздохнул отец, подходя к моей кровати и садясь на её край с удручённым видом. — Вставай, иди кушать. Марго там завтрак приготовила.

— Она… уже тут?

— Они с Тимом приехали в семь. Мальчики мои — братья твои, в Москву вернулись вчера, у них там сегодня срочные дела — а ребятки остались. У Лёвки ночевали. Катюш, они вчера в ресторан приехали под конец — подождали, пока Гриша сюда не приедет. И то уходить не хотели. А сегодня вот с утра здесь. Мы все по очереди к тебе заходили. Сашка тоже вчера вечером заглянул.

— Пап, я… спасибо вам за заботу, правда. Но я не… со мной всё в порядке. Ладно, почти, — сколько бы я ни пыталась придать этим словам правдоподобности, они всё равно звучали фальшиво.

— Ох, — отец слишком уж внимательно посмотрел на меня. Совсем как в детстве, когда я болела гриппом или ангиной. — Ничего. В твоей ситуации это неудивительно.

— Папа, хватит, — неожиданно раздражённо произнесла я. Почему он снова напоминает про всё?

— Хорошо, Кать. Извини. Я, в общем, почему ещё тебя разбудил… Помнишь про следователя?

Невольный стон, который у меня вырвался, говорил, видимо, сам за себя.

— Да… Придёт он сегодня, в одиннадцать. Знаешь, прикол какой? Тимка сказал — мент этот вчера сюда заявился. Хотел, доча, с тобой потрындеть. Дозвониться до тебя не смог. Кстати, телефон твой нашли — он сломался.

— Опять, — равнодушно констатировала я.

— Ничего, Тима обещал починить… Так вот, он вчера следака этого выставил. Сказал, у тебя после похорон шок и стресс, позволить говорить с тобой он не может. Мне это рассказывал — злился прям. Думаю, настоял бы мент на своём — точно бы его разнес.

Я слабо улыбнулась.

— Это на него похоже… Только снова могли быть проблемы.

— Ой, доча, права ты. Тимоха с полицией — отдельная тема. Я вижу — он тоже страдает, хоть явно старается не показывать. Антоха был его другом со школы… Они напоминали меня и Лёвку, — покачав головой, он добавил, — Прости ещё раз.