похорон и поминок. Ещё Тим являлся главным ответственным за доставку еды, питья и спиртных напитков непосредственно сюда, и всеобщим координатором. Но, кроме того, именно ему я была обязана тем, что вообще смогла здесь присутствовать. Если бы не Тим, у меня бы той ночью были все шансы попасть в психбольницу.

— Вообще, спасибо всем вам. Столько всего пришлось сделать за короткий срок…

— Не стоит, Катюша, — друг отпустил меня, но ненадолго задержав руку на моем плече. — Антон был и моим другом. Почти что братом.

В голосе Тима слышалась горечь. И я отлично понимала, что он тоже, как и я, переживает потерю.

— Он как-то, шутя, говорил мне, что если умрёт молодым, то все хотя бы запомнят его в самом расцвете сил. Лучше так, чем дряхлым стариком, который ходит под себя.

Несмотря на слёзы и раздирающее душу горе, я улыбнулась и кивнула.

— Да, он мог такое сказать.

Слова, употреблённые по отношению к Антону в прошедшем времени, неприятно царапнули желудок. Нет, к этому я пока не готова привыкнуть.

— Он ещё и угорал, что хочет, если что, прощальную песню «Беспечный ангел». Ну «этот парень был из тех…»Мы даже представить тогда не могли, что всё так и будет, — друг покачал головой.

В этот момент к нам подошли Марго, папа и мои братья. В руках все держали заполненные наполовину тёмно-бордовой жидкостью пластиковые стаканы. Соблюдая осторожность, папа протянул один Тиму, а Саша — мне. Я с признательностью кивнула брату. В ответ он подарил мне тёплую улыбку. Пятидесятилетний нынче мужчина крепким телосложением и чертами лица очень походил на папу, но в то же время являлся единственным из четырёх детей, кто унаследовал мамины голубые глаза и русые волосы.

Директор своей небольшой клининговой компании, он приехал поддержать меня вместе с женой Олей и пятнадцатилетней дочкой Настей, моей племянницей.

Второй мой брат, сорокавосьмилетний Гриша, стоявший сейчас рядом с ним, был такой же кареглазый и черноволосый, как я и Лена. Будучи не менее любящим старшим братом, он, отпросившись на день со службы, прибыл из Москвы сегодня в полдень, взяв с собой лишь тринадцатилетнего сына Мирона. Его жена Ира приехать не смогла. Так же, как дочь Евгения и зять, несколько месяцев назад ставшие родителями. Лена, уехавшая в командировку, к сожалению, тоже отсутствовала.

— Почтим же ещё раз память Антона, — Тим благоговейным жестом поднял стакан. — Лучшего друга у меня и быть не могло. Не спорю, он казался серьёзнее меня, но был просто более сдержанным. Шутник, прирожденный лидер. Мы все знаем, каким был Антоха, и таким его запомним навечно. Выпьем же за него.

— Дело говоришь, Тимоха, — одобрительно сказал папа. Марго согласно кивнула.

Не чокаясь, каждый опрокинул свою порцию виски. Я всхлипнула. Ещё совсем недавно, но уже в прошлой жизни Антон также был рядом с нами, веселился, притворно злился на подколы Тима и, слыша его дурацкие шутки, закатывал глаза. Всего какие-то два дня, разделившие всю жизнь на «до» и «после».

Мне казалось, что Антон где-то рядом. Вдруг он действительно сейчас стоит тут, невидимый, и смотрит на нас с доброй улыбкой? Может, даже позади меня?

Неосознанное, иррациональное желание увидеть мужа стало вдруг так велико, что я даже обернулась. Разумеется, рядом никого не было. Одна пустота. Если загробная жизнь и существовала, то Антон, наверное, уже отправился в рай.

Где-то высоко в небе запели птицы. По моей щеке скатилась очередная слеза.

— Смотрите! Толпа уже вся отступила. Дядя Сёма, нам нужно идти, подарить, наконец, Антохе наши веники, — сказал Тим, имея в виду себя, меня и Марго. Помахав моим братьям, он двинулся в сторону оградки, под одну из сосен — туда, где ждали своего часа коробки с искусственными цветами и венками. После того, как Марго, подойдя, взяла меня за руку, мы обе отправились следом за ним.

Каждый из нас взял по одной композиции. Мне достались живые белые розы. Их сладкий запах напомнил мне о первом свидании с Антоном в летнем кафе, и сердце в который раз горько сжалось.

Холмика и деревянного креста почти не было видно за многочисленными венками и цветочными композициями. Тим оказался прав: народу возле могилы и впрямь осталось немного — многие уже двинулись к выходу, готовясь с минуты на минуту отправиться на поминки. Когда мы подошли, по другую сторону находилось всего три человека. Друзья предложили мне положить розы последней — поверх множества громоздких венков и букетов. Оставив на могиле Антона и свои еловые венки́, Марго и Тим по очереди обняли меня.

— Милая, мы подождём тебя тут, — Марго кивнула в сторону рядом с оградкой, после чего оба двинулись в указанное место.

Больше у могилы никого не осталось. Я, крепче сжав цветы, судорожно выдохнула и шагнула вперёд. В этот момент человек в серой толстовке и надетым на голову капюшоном, который до этого стоял за огромным загромождением из венков, вышел оттуда. Вздрогнув, я чуть не выронила букет.

— Валя?! — вырвалось у меня. Капец, у этого парня просто талант внезапно выскакивать из неожиданных мест как чёрт из табакерки! Впервые за сегодняшний день я испытала досаду — хотя думала, что в силу эмоциональной опустошенности такое вряд ли будет возможно. Настолько мне не хотелось, чтобы рядом сейчас кто-то присутствовал. И почему он вообще прятался?

— Простите, Екатерина Семёновна, — стаскивая с головы капюшон, произнёс Валентин. Лицо его было серьёзным, мрачным и бледным. В синих глазах стояла печаль. — Я, к сожалению, не смог присутствовать на основной части. Прибыл недавно, минут десять назад. Извините, действительно не хотел вас напугать и мешать вам… Я уже ухожу.

— Ничего… — прошептала я и попыталась махнуть рукой, но получилось плохо — меня вдруг охватила странная слабость.

— Я… простите, мне неловко это говорить. Я соболезную вашему горю. Думаю… Может… Не знаю.

Голос вконец растерявшегося Вали, став окончательно подавленным, умолк.

Наверное, стоило что-то ему сказать, но мышцы рта отказались мне повиноваться. Во рту пересохло, и ещё почему-то появился солёный привкус. Может, весь алкоголь, что я сегодня выпила, решил подействовать именно сейчас?

С трудом сделав кивок, я наклонилась, чтоб положить розы на могилу Антона, поверх синтетических ёлочных веток, а когда выпрямилась, лаборант уже ушёл.

Голова пошла кругом. Задерживаться здесь, пытаясь осознать, что там, внизу, теперь лежит мой муж, мне не хотелось больше ни секунды. Мысли, ударяясь друг о друга, сбивались и путались. Валя в толстовке… Скрывался, как обычно, от всех… Перед глазами промелькнули кадры со дня рождения. Вот он смущается, получая