Если честно, он побаивался острого языка Доу.

– Выдумываешь на ходу?

Ладно, может, он и решится. Эти нападки абсолютно неуместны. Давай, Норман, просто скажи ему, чтобы…

– Они все странно разговаривают. – Блайту помощь Нормана не понадобилась. Его голос звучал скорее задумчиво, чем так, словно оправдывался. – Очень… специфический диалект. В округе Керри находится несколько гелахтов, но я не знал, что в Килларни они тоже есть… Я их понимаю, но с трудом.

– Что еще за «гелахты»?

– Так называются демографические районы, – пояснил Норман, – где в повседневной речи используют ирландский, а не английский.

Блайт обернулся через плечо, – трудно было сказать, удивился он или нет. Большую часть времени Норман вообще не понимал, о чем тот думает. Тем не менее Блайт спросил:

– Так вы и правда историк?

– Да, – сказал Норман, а потом с улыбкой признался: – Но о гелахтах прочел в интернете.

Доу фыркнул:

– Что, опять «Википедия»?

Норман не стал отвечать: не хотел ввязываться в словесную дуэль, в которой определенно проиграет. А вот Блайт едва уловимо вздохнул – и, кажется, они друг друга поняли. Да, Доу был весьма… Ох. Поскорее бы вернулась Джемма – ему будет на кого переключиться.

Дочь старосты они нашли возле обозначенного дома. Это оказалась приятного вида девушка с длинной светлой косой, в очень простом теплом платье с длинными рукавами. Она сидела на грубо сколоченной скамейке и читала; недалеко от нее, во дворе дома, играла сама с собой маленькая девочка. Вряд ли ее дочь – девушка выглядела ровесницей Брадана, если не младше. При их приближении она вскинула голову, а потом и первая робко поздоровалась:

– Добрый день.

Что ж, заявление насчет самой дружелюбной семьи действительно могло оказаться правдой; и Норман решил перехватить инициативу, пока Доу все не испортил.

– Ты Кейтлин, верно? Твой отец сказал, что мы можем найти тебя здесь.

Он улыбнулся – и Кейтлин тут же подхватила его улыбку, откладывая книгу и подаваясь вперед.

– А вы путешественники из Америки. – Ее английский был хуже, чем у Брадана, но она очень старалась говорить отчетливо. – Папа мне о вас рассказал. Жаль, что Дэниэл слег и не смог помочь вам сегодня…

Да, именно это и сказал им Брадан с утра. Никто не удивился. Деревня, из которой нельзя выбраться самостоятельно, и, конечно, тот, кто должен был им помочь, так не вовремя заболел… «Я должна была поставить на это, – сказала утром Джемма, зашнуровывая ботинки. – Выиграла бы кучу бабок».

Норман присел рядом с Кейтлин на лавку, чтобы трое мужчин не нависали над девушкой на пустынной улице и чтобы сократить дистанцию на более доверительную.

– Ничего страшного. Мадам Мойра разрешила остаться нам у нее еще на пару дней. Меня зовут Норман, это мой друг Сайлас, – он не стал смотреть в лицо Доу, чтобы не видеть, как тот закатил глаза, – и наш друг Киаран.

Кейтлин несмело пожала ему руку, хотя и не переставала улыбаться. Норман обвел улочку взмахом руки.

– Знаешь, Кейтлин, мы тут гуляли по вашей деревне и всё не могли понять: а где тыквы? Неужели пастор Бирн запрещает вам и дома украшать тоже?

Это привело ее в недоумение:

– Простите? Тыквы?..

Норман тут же спохватился:

– О, прости. Это мой американский империализм. Тыквы – это у нас, в Америке… Изначально это была репа, верно?

– История про пьяницу Джека! – обрадованно улыбнулась Кейтлин, наконец поняв, о чем он говорит. – Вы про День Всех Святых?

У Нормана всегда очень легко получалось завязывать знакомства. Люди по большей части ему нравились, и у него никогда не было проблемы разговориться с незнакомцем в баре, на улице или в автобусе: как оказалось позже, это сильно помогало в его работе.

– Самайн, – согласился Норман. – Да, я про него.

Кейтлин вздохнула:

– Пастору не нравится это название. И он не разрешает нам проводить празднества. Жечь костры, даже на Белтейн. В этот день мы отмечаем…

– Праздник святого Иосифа, – подхватил Норман.

– Вы и это знаете? Вы католик? – сначала оживилась она, но затем осеклась и с опаской спросила: – Не протестант?

– Все верно, я католик, – успокоил ее Норман. – Думаю, у нас и здесь, у вас, много общих праздников. Рождество? Пасха? – Кейтлин кивнула. – День святого Патрика? Его и в Америке отмечают.

– Правда? – Это обрадовало Кейтлин. – Пастор Бирн очень любит День святого Патрика. Правда, он не одобряет, что мужчины уходят пить в амбар, но – она, явно забавляясь, пожала плечами, – все делают вид, что не замечают. А на следующий день просто устраивают выходной.

Норман засмеялся вместе с ней, и она окончательно расслабилась. Норману это нравилось: когда людям было комфортно рядом с ним, ему и самому было комфортно.

– Послушай, Кейтлин… – Он расстегнул куртку и вытащил из внутреннего кармана фотографии. – А ты, может быть, случайно не видела рядом с деревней никого из этих людей?

Вот как это работало: когда всем комфортно, странные вопросы не выглядели такими уж странными. Звучало расчетливо, но, честное слово, Норман был далек от манипуляций – все выходило само собой.

Кейтлин взяла фотографии Купера и Суини в руки и несколько мгновений с любопытством рассматривала их.

– Нет. – Она покачала головой, возвращая фото. – До вас здесь никого не было… А что? Они были с вами?

– Да. – Норман вздохнул, обратно застегивая куртку. – Мы разминулись в лесу.

Стоило ему упомянуть лес, как Кейтлин повернулась в сторону конца улицы: оттуда открывался вид на пустошь под низким сумрачным небом. Там, на другой стороне, высилась черная кайма леса.

Лес был виден из любого места в этой деревне, из каждого окна, с любой улицы. Словно все здесь с умыслом построено так, чтобы не давать никому забыть, кто на этой земле главный.

– Это плохо. – Кейтлин нахмурила светлые брови, и ее лицо начало медленно наполняться тревогой. Она не отрывала взгляда от деревьев. – Вам нужно попросить отца помочь… Это очень большой лес. Здесь легко потеряться.

Так всегда случалось. Каждый раз. Когда люди сталкиваются со сверхъестественным, они чувствуют опасность – но не могут ее объяснить. Дети не могут рассказать о том, что их напугало. Взрослые, пытающиеся рационализировать страх перед вещами, которых не должны бояться. Норман оглянулся на Доу, но тот молча ждал, позволяя ему разобраться. Повернувшись обратно к Кейтлин, он мягко спросил:

– А ничего странного в этом лесу не случалось?

– Я не… – Она нахмурилась еще больше. Ее пальцы начали теребить тесемки на платье. – Я не знаю. Вроде нет. Я не хожу в лес, это… – Она окончательно растерялась, и ее взгляд, все так же прикованный к лесу, возвышающемуся над деревней, стал потерянным. – Он…

Неожиданно она прервалась и резко, будто что-то услышала, обернулась к калитке. Норман проводил ее взгляд и едва не вздрогнул.

Девочка, игравшая за забором, теперь стояла совсем близко к лавке, а Норман даже не заметил ее приближения. Светлые волосы, аккуратные косички, лет восемь на вид, с листком бумаги в руке, – она молча смотрела на Кейтлин, будто чего-то ждала. Когда Кейтлин протянула руки и сказала что-то по-ирландски, девочка подошла и отдала ей деревянный карандаш. Норман пригляделся: грифель оказался сломан.

– Простите. – Кейтлин тут же наклонилась и достала из-за лавки небольшой ножик. Ловкими движениями она принялась обтесывать карандаш, пока грифель снова не появился. – Это Эмер, дочка Йена, нашего бригадира… Его жена умерла пару лет назад, так что я помогаю следить за ней, пока все работают…

Она отдала девочке карандаш, и та, получив его обратно, так же молча ушла за забор. Проводив ее взглядом, Норман сказал:

– Да, Брадан говорил нам про Йена. – При упоминании Брадана Кейтлин немного зарделась, но Норман тактично сделал вид, что не заметил. – Он помогал всем здесь строить дома, да?

Доу кашлянул, но Норман его проигнорировал. Не сейчас. Лучше вернуться после и спросить про лес еще раз, чем напугать ее снова. Даже червячок тревоги, выросший до размеров упитанного червя, – Джемма и Кэл все еще были в этом лесу – не позволил Норману сбиться с привычного рабочего темпа. В отличие от Доу, он чувствовал, когда не нужно было давить.

– Да, он