изображать изваяния Купер и повернулся к ней. – Роген, пожалуйста. Это единственное, чем я могу вам…

– Слушай, – перебила его Джемма, рассматривая фото. – Это ведь вроде как… Осознанный сон? Типа того? Я слышала, что в таких снах можно управлять реальностью. Прикольно. Это правда работает?

– Хватит нести чепуху. – Теперь Джемма знала, что, когда голос Купера звучит так, он раздраженно морщится. – К чему вы это?

– Ну, то есть, если я сделаю так… – Она перевернула фото и демонстративно потрясла в воздухе, как фокусник. – И посмотрю теперь… Ого! – Она фыркнула. – Вот это у тебя был причесон.

В два шага Купер оказался возле нее, протягивая руку к фото:

– Роген!..

Конечно, она не позволила ему это сделать.

Теперь на фотографии был чей-то задний двор, видимо во время барбекю: мужчина держал в одной руке гриль-сетку, а другой приобнимал жену. Оба темноволосые, как и сын, но улыбчивые и веселые. Купер же вышел на фотке серьезным, как министр. Здесь ему было лет девять-десять. И ничего не предвещало того, что через десять лет он вымахает под два метра: обычный мальчишка, прижимающий к себе какую-то энциклопедию. Про динозавров, вспомнила Джемма. Точно. В этом возрасте ему еще нравились динозавры.

Рядом с ними, плечом к плечу с Купером, стоял еще один ребенок. Младше, чем там, на кладбище. Счастливее. Больше веснушек. В этом возрасте он слегка заикался – из-за этого школа казалась ему адом, особенно уроки миссис Харрис, – и у него была ужасная стрижка маллет. Одноклассники считали его лузером. Все, кроме одного – мальчика в футболке с трицератопсом. Так они и подружились: Тедди Купер и Брайан Суини.

Джемма подняла взгляд с фотографии: лицо Купера перед ней было взрослым, вытянувшимся, скулы стали острыми, а взгляд – негодующим.

– Так вы с ним знакомы с детства?

Он ничего не ответил, только опустил руку. К негодованию примешалась горечь. И что-то еще, что-то, что Купер старался спрятать. Джемма поправила себя сама:

– Нет, не так…

Прекратите. Зачем вы это делаете?

– Он тебе ведь как родной. – Джемма пытливо всмотрелась в его лицо, и Купер отвернулся, пряча взгляд. – Вы выросли вместе. Он… Он единственный, кто у тебя остался?

– Да хватит уже!

Тебе совсем не важно, найдем мы тебя или нет. Другое дело – он. Ты беспокоишься только за него. Ты чувствуешь себя перед ним… Обязанным? Нет, нет, не так. Джемма попыталась вцепиться в ускользающее чувство, бившееся сейчас и в груди Купера, и в ее собственной.

Это не долг. Не обязательство. Там, вместе с горечью, была… вина?

«Ладно, – подумала Джемма, глядя на его лицо, – ладно». Она убрала фотографию в карман – на секунду ей стало интересно, найдет ли она ее там, когда проснется, – и сказала:

– Да не кричи ты. Маленький разговор по душам, а ты уже завелся… Итак, – она развела руками, – я здесь. В деревне. Ну и где мне вас искать?

Она знала, что он ей не ответит. Как же, разбежалась. Но чем больше она задаст вопросов, тем больше ему придется отвечать. А чем больше он отвечает, тем больше шансов, что проговорится.

– Давай, Тедди.

Крылья его носа раздраженно раздулись, когда она использовала это обращение. Но злой Купер – куда более искренний Купер, так что Джемма не собиралась останавливаться.

– Вернемся к делу. Деревня. Местные ирландцы. Очень подозрительные ребята, кстати, говор…

– С вами пришел кто-то чужой, – оборвал он ее. – Зачем вы его привели?

– Дорогой, ты все неправильно понял… – озадаченно ответила Джемма. – Что еще за мрачные озарения?

– Вы кого-то привели с собой. Кого-то лишнего. Оно не должно здесь быть. Это существо.

Существо обрело фактуру и цвет, черные волосы, упрямый взгляд и бледную кожу. Существо положили на ночь в спальный мешок между кроватями, рядом с Доу. Су-щес-тво.

– А. Да. – Джемма прищурилась. – Точно… Ну, – она улыбнулась, пожимая плечами, – это мы по дороге подобрали. Подумали, пригодится.

– Это было глупо, – поджал губы Купер. – Он умрет здесь.

Это слово – «у м р е т» – разнеслось по холлу как некое мрачное предсказание. Будто Купер, как древний оракул, предсказывал Блайту судьбу, неумолимо и безжалостно.

– Круто, – ответила Джемма, – ты, наверное, кучу бабок делаешь на ставках на спорт. Так куда дальше, Купер?

Он скрестил руки на груди, возвращая себе до отвратного назидательный вид, и теперь настала его очередь всматриваться в ее лицо. Джемма улыбнулась ему. Ну да, в эту игру, получается, можно играть вдвоем.

– Вы мне не доверяете, – неодобрительно сказал он.

Костер громко трещал поленьями. Одна искра выбилась, оседая на пальто Купера. Джемма проводила ее взглядом.

– Я оскорблена! С чего это ты взял? – наигранно удивилась она.

Купер закатил глаза:

– Потому что я в вашей глупой голове. Вы смотрите на мою реакцию. Это логично, я не отрицаю, потому что для вас все, что происходит, выглядит подозрительно. – Он вздохнул. – Я понимаю это, Роген. Но я не могу уговаривать вас поверить мне. У меня нет карт, чтобы выложить их на стол.

Джемма вздохнула в ответ. Купер плохо притворялся, она это знала. Врать ему никогда не удавалось: вместо этого он научился прятать эмоции в недружелюбно сжатых губах и нахмуренных бровях. Прятал себя на все замки, зная, что никто не задает вопросов о том, чего не может увидеть.

Но сейчас у Джеммы было преимущество: она уже оказалась внутри. Все замки были позади.

– Давай остановимся на том, что это моя маленькая слабость – провоцировать тебя. – Купер закатил глаза снова, на этот раз выразительнее. – Но так что насчет деревни? Может, знаешь, дашь нам какие-нибудь указания? Советик-другой? О, ты же не можешь, точно. Ты ни черта, – она хлопнула себя по ноге, – не можешь. Какая жалость! Так к чему нам эти ночные свидания? Тебе не с кем поболтать?

– Твои попытки постоянно острить утомляют, а не смешат, – огрызнулся Купер, не сдержавшись.

– Так вы или ты? – тут же уточнила Джемма. – Определись, в какой форме ты со мной разговариваешь. Мне кажется, мы достигли того уровня интимности, когда можем называть друг друга на «ты».

– Вы можете прекратить шутить? – Она увидела, как ладони Купера сжались в кулаки. – Я пытаюсь…

Джемма могла. Джемма провоцировала, но на этот раз до Купера дошло с опозданием. Поэтому, когда он осекся, пытаясь осознать, что его провели, Джемма произнесла абсолютно серьезным голосом:

– Я сниму амулет. Я сниму его, – медленно повторила она. – Если ты сейчас же не скажешь, где мы и что здесь происходит.

Купер знал, что она не шутит. Джемма вложила в него это знание, протолкнула сквозь грудную клетку. Чистое, незамутненное намерение, – в этот момент она чувствовала, что может даже проснуться, прямо сейчас, если захочет. А затем залезет под горловину свитера, дернет холодную цепочку через голову, и…

Это место – не то, что мы о нем думаем.

Это был ее собственный внутренний голос, ее собственные мысли. Они возникли в голове так же естественно, как секундой назад – другие до них. Но Джемма остановилась, зацепилась именно за эти слова. Прислушалась.

Всё, что мы здесь видим, не то, чем кажется.

Лицо Купера было сосредоточенным, хотя внутри у него плескался испуг. «Он боялся того, что делает, – поняла Джемма. – Он словно… Пытался кого-то обмануть».

Мы все собрались здесь, запечатлены здесь, остались здесь, ждем здесь, заключены здесь.

Джемма протянула руку, и Купер схватился за нее, стиснул холодными пальцами. Ей казалось, что мысли должны зазвучать громче, отчетливее, но они стали тише. Превратились в испуганный шепот.

Мы будем заходить в этот лес снова и снова. Будем искать ответы. Искать выход. Искать тебя. Потом – возвращаться сюда, в ночь на этом утесе, в сгоревший дом. Видеть твои сны. Впускать тебя в свои. Раз за разом.

Взгляд Купера остекленел.

Просыпаясь по утрам, мы будем видеть то, чего не должны. Слышать вещи, которых не может быть. Ощущать то, чего не существует.

Мысли