– Что?

– Не нравится мне твоя подруга.

– Которая? – разыграла непонимание я, хотя прекрасно понимала, что он говорит не об Астрид.

– Эта Пейтон фанатичка. Она повёрнутая на своей работе из-за серьёзной детской травмы, глубину которой я признаю, но она ещё и развелась со своим мужем…

– Как будто ты сам не повёрнут на своей работе! – ещё шире заулыбалась я. – И не переживай так, пример Пейтон никак на меня не повлияет. Я тебя люблю, а её муж просто козёл, любящий жрать капусту не в своём огороде. Я же в твоей верности совершенно не сомневаюсь, потому как уверена в том, что из-за ежедневного созерцания женских половых органов ты уже давно напрочь не способен воспринимать женскую сексуальность трезво.

– Я трезво воспринимаю твою сексуальность, – игриво подмигнул мне мой красавчик. – Может быть сделаем сегодня ещё одного ребёнка? Пятую дочку, – он потянулся рукой к моему декольте, но я решительно шлёпнула его по ладони.

– Стэнли Ламберт, тебе пятьдесят девять лет и даже тот факт, что мне тридцать семь, а нашей младшей дочери всего пять, тебе не говорит о том, что пора бы уже остановиться с рождением детей? Ещё пара лет и нам впору становиться дедушкой и бабушкой!

– Не говори глупостей. Ты у меня ещё очень молода и свежа, это я у тебя старик. Но ты права, Аделе уже семнадцать, и как бы она сама скоро не начала размножаться… Может быть мне стоит установить ей внутриматочную спираль со скидкой в пятьдесят процентов?

– Никогда так не шути при людях! Твой врачебный цинизм порой просто ужасен, – попыталась удержать за зубами свой нездоровый смех я.

– Ладно, – выдохнув, Стэнли завёл машину и начал выезжать с парковки. – Что нового у твоих подруг?

– Астрид подменяет бармена, который задерживается на больничном, и ждёт возвращения Маршалла. Он скоро должен вернуться из Лоуэлла, у него там очередной кузен стал отцом: помнишь, я рассказывала тебе об этом на прошлой неделе? Его кузен женился на китаянке американского происхождения.

– Помню, – вздохнул Стэнли. – А у второй что?

– У Пейтон всё как всегда: беспроглядная работа.

– И что она говорит по поводу этого убийства? Бедная Сибил, – Стэнли тяжело вздохнул, вспомнив о нашей дочери, и я положила свою руку на его плечо. – Ванда ведь была её первой учительницей… – Я сжала его плечо ещё сильнее. – Так что же твоя Пейтон говорит? Они нашли этого ублюдка?

– Нет, всё ещё не нашли.

– И что же, у полиции нет улик или хотя бы каких-нибудь зацепок?

– Ты ведь знаешь Пейтон из моих рассказов достаточно хорошо, чтобы понимать, что она о подобных вещах не болтает даже с нами. Она вообще крайне немногословная личность, в отличие от меня. Так что всё, что я знаю, не превышает общедоступной информации: убийцу всё ещё разыскивают.

– Это просто поразительно! Прошло уже двое суток! Чем они вообще занимаются?! В барах с подругами распивают, в то время как убийца ходит по городу, в котором растут наши дети?!

– Тише, дорогой, тише… Я знаю, что тебе не нравится Пейтон, но, поверь, она хорошая девушка и точно самый лучший следователь во всём Мэне. Если кто и сможет распутать это дело, я уверена, что этим кем-то станет именно она.

– Мне не нравится не конкретно Пейтон. Мне не нравятся все копы без исключения, ты ведь знаешь. Я считаю, что все они не чистоплотные на совесть.

– А по-моему, подобная логика впору только тому, кто сам не чист на совесть, – решила подшутить над мужем я, хотя и знала истоки его неприязни к копам.

– Ты ведь это не серьёзно? – в ответ разочарованно вздохнул он, явно не оценив мою шутку.

– Нет конечно, дорогой, – мягко улыбнулась я, положив свою руку поверх его. – Я не серьёзно.

Отец Стэнли бросил его с матерью ещё до его рождения. Его мать после этого прожила недолго и в итоге с четырёх лет Стэнли стал жить с дедушкой и бабушкой. Дедом Стэнли был легендарный Эйч Маккормак – следователь уголовного отдела полиции Роара, всю свою жизнь посвятивший избранной им стезе правосудия. Эйч ушёл на пенсию только два года назад, в возрасте девяноста двух лет, после чего ещё год прожил в своём доме, наотрез отказавшись переезжать к нам, хотя я убедительно настаивала на этом, а в конце прошлого года, из-за резкого ухудшения его общего физиологического здоровья, у нас не осталось выбора: пришлось отдать старика, неспособного справлять нужду без помощи со стороны, в дом престарелых. Кроме Стэнли у Эйча больше никого не осталось: его жена умерла девять лет назад, а с единственным сыном он давно как не общался, хотя Стэнли, вроде как, и наладил какую-то связь со своим блудным отцом. Я же, по горло утопающая в материнских обязанностях благодаря четырём разновозрастным дочерям, не могла да и, откровенно говоря, не особенно рвалась взваливать на свои плечи ещё и старика, так и не сумевшего меня полюбить, как жену своего внука.

Вместо того, чтобы смириться с сердечным выбором внука, Эйч упрямо продолжал считать, будто для Стэнли я всё равно что ребёнок, а потому, исходя из мировоззрения старика, мои отношения со Стэнли попахивали чуть ли не развращением малолетних, и это несмотря на то, что я вступила в связь со своим будущем мужем незадолго до своего двадцатилетия. В общем, за восемнадцать лет знакомства мы с Эйчем так и не поладили. Пожалуй, единственным человеком, с которым Эйч Маккормак в итоге смог поладить и которого действительно любил если не бо́льшую часть своей жизни, тогда точно её последнюю стадию, была его жена. С миссис Маккормак, несмотря на напряжённые отношения с её мужем, я в итоге не просто нашла общий язык – эта удивительная женщина стала для меня второй матерью, самой настоящей родной душой. Она умерла спустя полгода после рождения Каприс. Жаль, что она увидела только троих своих внучек и не увидела последнюю. Сибил, как мне кажется, скопировала именно её черты лица и даже некоторые черты её характера.

Стэнли со своим дедом тоже не ладил. Из-за вечной занятости Эйча на работе, он фактически вырос под опекой бабушки, в результате чего затаил обиду на деда, по факту променявшего его на карьеру. Когда же в Роаре объявился Больничный Стрелок и Эйч не смог отыскать этого сумасшедшего, Стэнли и вовсе на него обозлился: зачем менять семью на работу,