– Потому что ты необыкновенный. И ты тоже можешь стать бессмертным, если захочешь. У тебя это в крови.

– Чего-о?

– Я это знал с самой нашей первой встречи. Год назад. Помнишь, ты лежал раненый в речке, а я…

– А ты лакал мою кровищу? Помню. Помню чью-то наглую морду.

– Я не пил кровь. Я знакомился. Я понял, что ты тоже… можешь быть среди нас… и ты можешь попасть в Асгард. Это странно. Это бывает очень редко. Я еще ни у кого не видел такой способности. И я до сих пор не понимаю, почему это случилось с тобой.

– Я, конечно, офигеть как ценю эту информацию, – сказал я. – Только тебе надо было меня еще в тот раз загрызть. Чиллил бы я сейчас в вашем Асгарде. А так целый год, как олень, по лесам носился.

– Так еще не поздно, – заявил Вик с самым серьезным видом. – Давай загрызу.

Не знаю, почему, но мне стало вдруг очень смешно. И смешно, и радостно. Мы, как по команде, встали на лапки и немножко побегали, покусались и погонялись друг за другом по темнеющему лесу, между высоченных сосен, и сами не заметили, как оказались в двух шагах от усадьбы Германа.

И снова обернулись милыми мальчиками.

Прожекторы на электрических мачтах горели вполсилы. Наверно, сигнализация не работала. Тропинка, что вела от леса к усадьбе, заросла травой.

Мы подошли к воротам и остановились. Я взялся за ручку калитки.

– Как думаешь, дед будет рад меня видеть? – спросил я.

Вик наморщил лоб.

– Я же тебе не сказал, – сказал он. – Герман уехал утром… судя по всему, до сих пор не вернулся. Машины во дворе нет.

– Погоди. Куда он уехал?

– Я спрашивал. Он не ответил. Он какой-то усталый был. Сказал, что пойдет к Матвею и Маше… ты не знаешь, кто это?

Что-то как будто оборвалось у меня внутри. Упало и остановилось. Наверно, сердце.

– Это мои родители, – сказал я. – Но они… давно умерли.

– Он поехал на кладбище?

– Нет. У них нет могил. Они оба пропали где-то в старых шахтах.

– Я не знал, – сказал Вик убитым голосом. – Он не рассказывал мне. Иначе я бы его не отпустил…

Хлопанье крыльев заставило меня очнуться: это со стороны усадьбы прилетел большой черный ворон. Конечно, это был старик Карл. Он взгромоздился на забор, посмотрел на Вика и недовольно помотал башкой:

– Дур-рак, – сказал он.

Через час мы сидели за обеденным столом в нижней комнате. За окном уже совсем стемнело. Серая ночная бабочка влетела с улицы и билась теперь о дощатый потолок – все как раньше.

Только Германа не было.

Ворон расхаживал между тарелок. Я отрезал ножом кусочек свиной отбивной и дал ему. Карл аккуратно положил мясо на блюдце, прижал когтем и принялся отщипывать своим черным крючковатым клювом полоску за полоской.

Если честно, я не знал, что делать дальше. Здесь, в усадьбе, я привык слушаться деда. Нет, не так. Он был вообще единственным, кого я слушался. И теперь я чувствовал себя как будто не в своей тарелке.

Это очень непросто – вдруг остаться совсем без взрослых. Приходится срочно взрослеть самому, а ты не готов.

– Интересно, зачем Герман туда поехал, – сказал я. – А главное, почему именно сейчас.

Вик виновато отвел глаза:

– Он ждал тебя. Он устал ждать. Он думал, что ты уже не вернешься. Или… что вернешься уже не ты.

Холодок пробежал у меня по спине.

Герман все заранее знал. Герман знал, что я могу поддаться на уговоры Флориана Штарка. И что я… что я могу перейти на его сторону. И что я уже перешел.

Я чувствовал себя ужасно. Но теперь я хотя бы знал, что делать.

– Надо найти его, – сказал я. – Мы поедем вместе, Вик. Прямо сейчас. Даже не пытайся отказываться.

– Я готов, – сказал Вик.

* * *

Электрический самокат стоял на зарядке. Я вдруг подумал, что Вик совсем не так прост и заранее подготовился к нашей экспедиции. Конечно, этого не могло быть, решил я потом.

Наступила полночь, когда мы выехали со двора и заперли за собой ворота. Мы запаслись фонариками, а вот оружия не нашли.

Мы мчались по пустому шоссе, и я поминутно поглядывал на навигатор, боясь пропустить нужный поворот. Я вспомнил, как ехал по этой же дороге год назад. На свидание с Майей. С колючей белой розочкой, спрятанной на груди. А потом майкин брат Феликс чуть не перегрыз мне горло. И только мой друг Вик не дал мне бесславно погибнуть там, в лесу. И долго зализывал мне рану, пока я валялся без сознания, полумертвый от потери крови.

Шрам на шее остался на всю жизнь.

Сегодня Вик крепко держал меня за плечи, а ворон Карл вцепился когтями ему в футболку и сжался в комок, чтобы не сорваться и не упасть на ходу. Ворон все реже летал сам. Быстро уставал и терял перья. Но оставаться дома отказался наотрез.

Свернув с асфальта, мы покатились по каменистой грунтовке. По ней давно никто не ездил, и только свежие следы от дедовского пикапа виднелись в подсохших лужах.

– Вчера весь день шел дождь, – пояснил Вик.

Я и сам догадался. Грязь из-под колес самоката прилетала прямо по адресу: нам на штаны и ворону на перья. Недовольный Карл щелкал клювом, но не жаловался.

Луч фонаря выхватывал из мрака стволы деревьев и какие-то подлые корни: казалось, они шевелятся и норовят заползти нам под колеса. Мы убавили скорость, а потом и вовсе остановились. Пошли пешком, ведя самокат в поводу, как лошадь.

Наконец деревья расступились. Фонарик был тут бесполезен, зато и месяц высунулся из-за облаков, осветив широкую поляну с черным выжженным кругом от костра. Когда-то именно здесь стояли вагончики «Эдельвейса». Здесь девчонки в удивительных нарядах варили свое колдовское зелье, и Майя была самой красивой и таинственной.

Она бросила меня там, в лесу, совсем недалеко отсюда. Я лежал на земле, и кровь хлестала у меня из разорванного горла.

А Вик не бросил.

– Дальше надо на лапах, – сказал мне Вик.

Я тоже заметил, что поляна совсем раскисла и как-то подозрительно быстро заросла травой. Колея от пикапа пересекала ее наискосок и терялась в темноте.

«Wexen, Hexen, Silbermond», – сказал я для порядка, а ворон тихонько каркнул.

Спустя мгновение мы с Виком стояли бок о бок, как раньше – один серый, другой белый, два крутых сверхволка. Я потянул носом воздух: серебристая шерстка моего друга пахла так