Глава 21

Амара смотрела ему в глаза. С равнодушием безумца он развернул клинок для тычка между ребрами и вздохнул. За миг до удара она извернулась, изо всех сил втянув живот. Она ощутила ожог чиркнувшего по животу лезвия, зато успела выбросить кулак, нанеся точный, пусть и несильный удар ему в переносицу.

Мацио отшатнулся от удара, сморгнул с глаз невольные слезы – и вдруг выгнулся. Его меч словно сам собой ушел вверх и за спину. Что-то с деревянным хрустом ударило по мечу, от него разлетелось облачко крутящихся щепок.

Надежда пронизала ее насквозь. Миг передышки позволил разобраться в оглушенных ужасом мыслях. Амара почерпнула у Цирруса скорость фурии, и мир вокруг нее замедлился. Следующий удар ножом она нанесла туда, куда следовало бы с самого начала – не по руке Мацио, а по пучку зажатых в его кулаке волос.

Острый нож разрезал волосы, не замедлив движения, и она оказалась на свободе. Коснувшись земли, нырнула в сторону. Увидела, как снова пришел в движение его меч, как он, в ее замедленном восприятии, опускается с ленивой грацией. Длинная тонкая стрела с буро-зеленым оперением скользила к голове Мацио. Порабощенный ошейником гражданин отбил стрелу клинком, и она разлетелась новым облачком щепы. Меч Мацио, продолжая движение, едва ли не с нежностью приближался к Амаре. Так же медленно двигалось ее тело, однако ей удалось хлопнуть по плоскости клинка ладонью, и меч пролетел мимо ее живота и глубоко воткнулся в каменную стену.

Перекатившись через плечо, она подобрала ноги и резко подпрыгнула. Циррус взмыл в воздух под ней, увлекая ее вверх и в сторону от Мацио, так что взмах его меча на палец миновал ее тело. Площадь глубокой впадиной лежала между высокими зданиями, мешавшими Циррусу стягивать к себе воздух, чтоб унести ее в чистое небо. Легче было бы взлетать с середины площади, но там еще теснились гигантские фурии. А прижатая к стене, она поднималась слишком медленно и вынуждена была задержаться, чтобы не врезаться в стену намеченного для себя дома.

Одной рукой вцепившись в подоконник, она уперла пальцы одной ноги в другую и, все еще поддерживаемая Циррусом, поползла по стене на манер паука.

Мешавшие Циррусу стены препятствовали и ветряным фуриям Мацио, а весил тот, должно быть, чуть ли не вдвое больше Амары. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что Мацио несется к ней, однако в этой погоне он не положился на ветряных фурий, а, закряхтев, призвал силу земли, подбросившую его вверх едва ли не до третьего этажа. Впившись глазами в Амару, он, как в глину, погрузил кончики пальцев в камень и быстро пополз по стене вдогонку.

До верха она добралась, лишь на вздох опережая Мацио – перевалилась животом через край и, извиваясь, стала подтягивать ноги.

На лодыжке у нее сомкнулись стальные пальцы.

Она в отчаянии, беспомощная перед его хваткой, взглянула вниз – надеясь только, что верно угадала, с которой крыши стреляли. Мацио нашел опору для ноги и следующим движением должен был сдернуть ее за щиколотку, разбив о стену здания как большую фарфоровую куклу.

Стена под крышей с оглушительным грохотом вылетела наружу. Мосластая рука железными пальцами сжала хитиновые доспехи Мацио и ударила захваченного о камень. Мацио придушенно охнул, но рука снова и снова колотила его о стену. Пальцы на лодыжке Амары разжались, стену забрызгала кровь. Шея Мацио сломалась на втором или третьем ударе. На пятом не выдержала стена, и тело Мацио провалилось внутрь башни. Оттуда донеслись еще несколько ударов, звук рвущейся кожи и хруст ломающихся костей. Амара устало выволокла себя на крышу и растянулась там, задыхаясь от боли, в изнеможении и ужасе. Все кошмары этой ночи разом ворвались в мысли, и она поняла, что тихо всхлипывает, зажимая себе живот, будто он мог порваться.

Очень скоро на плечо ей легла ладонь Бернарда, и она открыла глаза, взглянув мужу в лицо. Он был весь в копоти, лицо совсем черное. На щеках свежие порезы. И свежая кровь – кровь Мацио – пятнами на рубахе, лице и шее. Пыль, отслоившиеся хлопья камня коростой покрывали правую руку до локтя. Легионерский гладий висел на боку, по другую сторону от боевого колчана с широким устьем, а мощный лук он держал в левой руке.

Он подхватил ее левой рукой и чуть не раздавил, притиснув к груди. Амара и сама вцепилась в него, упиваясь его теплом и силой.

– Самое время, – шепнула она.

– Стоило на час оставить тебя без присмотра, женщина, – вздрагивающим голосом заговорил он, – и ты уже развлекаешься с парнем помоложе.

Она сдавленно хихикнула, испугалась, что снова разрыдается, и еще несколько мгновений прижималась к нему. Потом тихонько оттолкнула, и он поднялся, поставив на ноги и ее.

– Нельз-зя. – выговорила она. – Он тут не один был…

Глухой кашель недалекой фурии поставил точку в ее словах. Потом прокатился раскат, и на дальнем краю города встала туча пыли, перемешанной с огнем и дымом.

– Тоже захваченные заклинатели? – уточнил Бернард. – Что здесь делают?

– Ищут граждан, – сказала Амара. – Один подобрался под вуалью. И ударил так, что я не сумела сбежать от второго.

Едва она договорила, над ними взвыл ветер и мимо пронеслись два темных силуэта – свет пожара отблескивал на стали, в промежутках между телами то и дело рассыпались искры. За теми двумя метнулись еще двое, заходя с разных сторон и с разной высоты. Еще через несколько секунд высоко над головой вспыхнули огненно-белые шары, застучали разрывы. Другая сторона ответила на шары темно-голубыми молниями; зашипело так, будто ливень хлестал по раскаленной плите.

– Кровавые во́роны, – выбранился Бернард. – Не лучшее место мы выбрали.

– Нет, – возразила Амара, – это хорошие знаки.

Бернард недоуменно нахмурился.

Она устало подняла руку к небу:

– Вражеские заклинатели должны были действовать исподволь: выхватывать наших граждан, пытающихся помочь городу. Они, верно, уже с полчаса занимались этим до меня. А теперь идет открытый бой, значит тайная вылазка сорвалась. Должно быть, госпожа Пласида предупредила наших граждан.

Бернард хмыкнул:

– Возможно. А может, половина вражеских заклинателей отвлекает внимание, пока остальные в засаде подстерегают отвлекшихся.

Амара содрогнулась:

– Чего только тебе в голову не придет! – Окинув взглядом площадь, она спросила мужа: – Ты что здесь делал?

– Стерег Аквитейна, – негромко и невыразительно ответил он. – Его сингуляры нарвались на этот ужас в бычьем обличье. Те, кто остался на ногах, уволокли павших. Он совсем один.

– Стережешь? – тихо переспросила Амара. – Не охраняешь?

– Вот именно.

Амара закусила губу:

– Хотя гражданин