Но я уже нашёл ту, кого мечтал увидеть с момента нашего расставания.

«Если моя Прекрасная Дама здесь, всё будет хорошо!» – так ощутил я в это мгновение.

Но удача, только на миг показав своё прекрасное лицо, тут же отвернулась от меня.

В групповой схватке на мечах сошлись шесть рыцарей с нашей стороны и семь со стороны зачинщика турнира.

Меня атаковали двое: де Трап и сам герцог Аквитанский.

Удар Брюна де Трапа я отразил и, развернув Вельянтифа, оказался лицом к лицу с герцогом. Я занёс меч для удара, но тут мой конь рухнул как подрубленный и припечатал меня к земле…

Очнулся я уже в своём шатре. Голова и всё тело моё гудели. Я попытался приподняться, но не смог.

Надо мной склонился Пако.

– Слава Пресвятой Деве, вы очнулись, сеньор, – перекрестился он, удерживая меня от новой попытки привстать. – Лекарь сказал вам лежать…

– Что с Вельянтифом? – спросил я.

– Плохая новость, сеньор. Ваш конь мёртв…

– Кто взял верх в турнире?

– Зачинщик, герцог всех трубадуров!

– Тебе не следует так отзываться о его светлости, – урезонил я Пако. – Так, значит, ему выпала честь избрать королеву турнира…

– Да, эта честь выпала герцогу. Но он и здесь всех удивил: вручил венок не своей прекрасной супруге, а жене маркиза де Шательро – Амальберге де Л’Иль-Бушар!

– Как такое может быть? Это же против всех правил! – Негодование от поступка своенравного герцога и сочувствие к оскорблённой Филиппе мгновенно вытеснили во мне боль от потери коня и терзания по поводу собственной неудачи. Я тут же забыл, что только что приказывал Пако не отзываться о его светлости дурно, и воскликнул: – И этому негодяю я должен заплатить выкуп за своё поражение! Нет, ни за что! Я снова вызову его на поединок и убью его!

– Сеньор, вы не должны платить выкуп! – ошеломил меня Пако.

– Как это не должен? Ты же знаешь, что по правилам турнира проигравшие платят победителю…

– Я не успел сказать вам: пока вы были без чувств, приходил виконт Транкавель. Он принёс вам деньги, сеньор!

– Какие деньги?

– Тот, кто ударил лошадь, не получает награду! Есть правило: не важно, сколь доблестно сражался рыцарь на турнире, но если он ударил коня соперника, значит, проиграл.

– Объясни толком, в чём дело!

– Виконт Транкавель во время бугурте заметил, что де Трап ударил вашего Вельянтифа мечом, когда вы уже проскочили его. Вот отчего ваш конь и упал! Его убили! А это значит, вы, сеньор, не проиграли, пусть даже и проиграла ваша партия…

Я ошарашенно молчал, а Пако продолжал сыпать новостями:

– Виконт сказал, что графу Раймунду понравилось, как вы сражались, и он пожелал взять вас в свою свиту. – Пако перевёл дух и с глуповато-счастливой улыбкой добавил: – И это ещё не всё, сеньор. Вскоре после ухода господина виконта к нам в шатёр заглянула одна смазливая девица, служанка знакомой вам госпожи, имени которой она, конечно, не назвала, но вы сразу поймёте, кто это… Так вот, её сеньора просила передать доблестному рыцарю, да-да, она так именно и сказала, доблестному рыцарю, что в цветах его стяга не хватает одной краски, а именно – голубой, и что в знак ясного неба, которое да пребудет над вами в святом походе, она дарит господину рыцарю свою вуаль и желает ему, то есть вам, вернуться с победой.

Пако протянул мне голубую невесомую полоску полупрозрачной ткани.

Я узнал вуаль, в которой на турнире была моя Прекрасная Дама.

От неё исходил еле уловимый аромат цветущей лаванды, олеандра и ещё каких-то неведомых цветов. Моя и без того пребывающая в тумане голова закружилась ещё больше, ибо если у мечты и есть запах, то он мог быть только таким…

Глава третья

1

– Слава мирская как дым от костра. Взыскуйте к вечной славе, воины Христовы! Не гонитесь за призраками благ земных! Помните, что жители Иерусалима встречали Спасителя словами «Осанна» всего за три дня до того, как провозгласили: «Распни его!» – так говорил на первой общей молитве епископ Адемар.

Уполномоченный папы Урбана II, духовный глава Крестового похода епископ Адемар прибыл из города Пюи, что расположен на юге Франции. Выходец из старинного графского рода Валентинуа, он сполна был одарён дипломатическим и проповедническим даром, сам слыл отменным воином, умело владеющим мечом и палицей. Епископ привел с собой армию своих ленников – рыцарей, испытанных во многих сражениях. Блеск их доспехов и оружия придавал словам Адемара ещё большую весомость.

Но и этот мудрый и храбрый слуга Божий оказался бессилен словом своим преодолеть противоречия среди крестоносного рыцарства. Единообразие белых одежд и красных крестов – ещё не залог единства.

Далеко не все собравшиеся здесь разделяли главную цель похода и способы её достижения. И дело вовсе не в том, что говорили мы на разных языках. Не освобождение Гроба Господнего, а жажда наживы и личные амбиции владели помыслами большинства полководцев и значительной части рыцарей.

Камнем преткновения сразу встал перед нашими вождями вопрос: давать или не давать вассальную присягу византийскому императору Алексею Комнину. Этот хитроумный византиец выдвинул принятие присяги главным условием для разрешения переправиться на азиатский берег.

Мнения вождей крестоносного войска разделились. Предводитель лотарингского рыцарства герцог Готфрид Бульонский не сразу, но согласился дать такую клятву. Убедили его в этом не щедрые дары императора, впрочем оказавшиеся весьма кстати, ибо славный герцог для того, чтобы отправиться в поход, заложил свой родовой замок в Нижней Лотарингии и две мельницы в придачу. Куда более весомым аргументом стал многотысячный отряд наёмников-печенегов, по приказу императора окруживший лагерь Готфрида.

Вторым дал ленную присягу Боэмунд Тарентский из Южной Италии. Хотя он давно уже враждовал с Византией и даже воевал с ней, но теперь повёл себя не менее изощрённо, чем Алексей Комнин. Дать клятву императору византийцев Боэмунд согласился, но, выйдя из его дворца, тут же объявил своим подданным: «Всё, что завоюю в Малой Азии, – моё! Пусть византийцы попробуют отнять!»

Учтивыми речами, щедрыми подарками, конями и золотом Алексей Комнин склонил к вассальной присяге многих военачальников крестоносного войска. Кого-то убедил пример Готфрида Бульонского и Боэмунда, других – опасение оставить за спиной армию враждебных византийцев, третьих – выгоды, которые сулил союз с Византией.

Император обещал предоставить крестоносцам флот, обеспечить их войско продовольствием и главное – дать проводников, знающих пути через горы и пустыни.

Однако мой сюзерен граф Раймунд Тулузский наотрез отказался принести присягу императору. Его примеру последовал