— Ну, где вы там?

— Иду…

Стены башни были выкрашены белой краской, через равные промежутки по спирали в ней были проделаны маленькие окошки, похожие на бойницы. Если честно, я не понимал, какому проектировщику и зачем пришло в голову воткнуть это чудо архитектуры посреди унылых заводских цехов. Ведь не могли же они специально так обособить и выделить айтишников, как скоро назовут асушников и программистов. Странно…

Я почувствовал взгляд сверху. Парень, назвавшийся Павлом, пристально наблюдал за моим восхождением по лестнице. У меня возникло ощущение, что он читает мои мысли и знает, о чем я думаю… и тут посреди черепной коробки раздался голос. Родной, ехидный и слегка насмешливый:

— Раз уж идешь, так иди. И какая разница, что он там читает. Вспомни свою ночь в вытрезвителе, пусть порадуется!

Я немедленно последовал его совету и представил рожу усатого сержанта (а были ли у него усы?), скелеты железных кроватей во тьме, запах пота, алкоголя и немытых тел. Сразу стало веселее, и я едва не рассмеялся.

— Ну вот, видишь! Веселей! Самое интересное еще впереди! — поддакнул голос.

— Ну-с… показывайте свои арсеналы! — громко сказал я, наблюдая, как вытянулось лицо асушника. Его явно смутила моя перемена настроения.

— Пожалуйста… проходите.

Он открыл железную дверь, и я сделал шаг вперед. Через секунду тяжелая дверь беззвучно закрылась и если бы не легкий толчок вакуума в спину, я бы даже не почувствовал это.

— Классный доводчик! — подумал я про себя, а может это сказал внутренний голос, и я едва удержался, чтобы не обернуться и не глянуть на это чудо инженерной мысли.

Светлая башенка оказалась позади. Передо мной, сколько хватало глаз, простирался длинный и довольно узкий коридор, чем-то похожий на купейный вагон поезда, только без самих купе. На полу лежал лакированный паркет, а поверх паркета длиннющая красная ковровая дорожка.

— Кто же ее пылесосит? — вырвалось у меня.

Павел обернулся, но ничего не ответил. Он шел вперед, ступая мягко, словно боялся выронить свой драгоценный груз на последних метрах дистанции.

Когда мы проходили мимо первого окошка, я заглянул в него в надежде увидеть корпуса завода, может быть, даже Московский проспект и машину своих похитителей. Внутренний компас подсказывал мне, что она как раз должна была стоять по эту сторону. Если, конечно, обзору не помешает сборочный цех и сам административный корпус.

Однако…

Сначала я ткнулся лбом в холодное оргстекло, а потом увидел безбрежное космическое пространство, настолько реалистичное, что на пару секунд у меня даже закружилась голова и я автоматически поднял руки, чтобы не выпасть в этот поразительный иллюминатор.

— О-ох! — выдохнул я. — Вот это да…

— Нравится? — услышал я за спиной.

Я не сразу нашелся, что сказать, разглядывая захватывающий вид — такой, будто бы я и вправду был на борту космического корабля, несущегося прочь от Земли на огромной скорости.

— Невероятно…

— Наша разработка, — не без гордости сказал Павел. — Точнее, программирование, визуальные эффекты. Здесь впервые применены плазменные экраны, так сказать побочный продукт основного производства. Сейчас… посмотрите направо… через минуту появится Марс… это моя работа…

И в самом деле, справа меж крохотных звездочек одна стала краснеть, увеличиваться в размерах и скоро мы пролетели мимо Красной планеты, нарисованный с такой четкостью, что я потерял дар речи.

— Эти экраны слишком дорогие и вряд ли их когда-нибудь увидят обычные граждане, — вздохнул парень.

— Увидят, — ответил я быстро и чуть не добавил, что плазма и в наше время — удовольствие не из дешевых, но успел спохватиться.

— Японцы отстают от нас на пять лет, но они быстро учатся. Впрочем… сейчас мы делаем такое… — он вдруг замолчал. — Ладно, идемте, еще успеете тут все изучить, если конечно… все пойдет по плану.

Последние слова он даже не сказал, а прошептал, уже отвернувшись от меня и по тому, как напряглись его плечи, я понял, что он пожалел, что эти слова случайно вырвались. Хотя он думал, что я не мог их расслышать.

Но я мог. В бразильских джунглях слух — это жизнь. Откуда он мог знать об этом? Скорее всего, он и про пираха никогда не слышал.

Мы двинулись дальше теперь уже в полной тишине. Окна-экраны по бокам коридора чередовались с дверьми без табличек, на потолке мерцали допотопные плафоны ламп дневного света, и они портили футуристическую картину. Впрочем, красная дорожка с паркетом тут тоже были лишними. Не хватало бронзового бюста Ленина, но я был уверен, что за очередной дверью непременно его увижу.

Я снова подумал про Курбатова, как он уже, скорее всего, рвет и мечет, не обнаружив меня на рабочем месте. Мне стало стыдно. Подвел хорошего человека.

Наконец мы дошли до конца коридора и уткнулись в очередную дверь с кодовым замком. Павел быстро набрал семь цифр — он старался незаметно прикрыть замок плечом, но ему мешали перфокарты, и я успел запомнить несложный код «6126608». Цифры показались мне знакомыми, но откуда… я вспомнить не смог. Кодовый замок на то время был реальной редкостью и встречался разве что в фантастическом кино.

Мы попали в затемненное помещение с тремя дверьми. Павел сразу шагнул к правой, обитой дерматином, потянул за ручку и дверь открылась.

Торжественная ковровая дорожка сменилась линолеумом, коридор стал шире, а экраны на стенах превратились в обычные окна, задернутые казенными шторами.

— Сейчас я вас представлю… вы не пугайтесь, шеф немного странный, особенно последнее время… знаете, эти испытания, очень нервный он, дерганый… оно и понятно, на кону государственная премия, поездка в Японию, Сингапур… будешь тут дерганым… зато он очень умный. Это его идея с этими… экранами. Он даже авторское свидетельство получил на них. Думаем представлять на выставке в Штатах, но боимся, что украдут технологию.

Я слегка напрягся.

— Вы не представляете, как он будет рад! У нас такая проблема с кадрами… где найдешь толкового асушника в наше время… — бубнил мой провожатый, пока мы подходили к