названия «высокий шов сканью», «ягодка с черенком», «копытечком в пять стежков». Мастерицы использовали разные варианты шелка — «сканый» крученый, некрученый, шемаханский, и разные варианты золотых нитей — золото пряденое -тзолотая полая нить с пропущенной через нее шелковой нитью, золото волоченое — тонкая золотая проволока, золото крученое — золотая нить, свитая с шелковой. Чтобы золото не стиралось, золотые нити накладывали поверх ткани и крепили их шелковыми стежками.

Жемчуг, перед тем, как использовать его для вышивки, царевна и боярышни нанизывали на льняную или шелковую нить, а более мелкий — на щетину или волос. Далее каждая жемчужина прикреплялась к «настилу» — основанию из двух рядов шнура или белых пеньковых нитей — поперечными стежками. Эти стежки создавали своеобразные гнезда для зерен жемчуга. По краям жемчужное шитье обычно обшивалось золотым шнуром.

Под конец рукоделия девушки вполголоса зашептались, сравнивая свои работы. Дочь боярина Аксакова Фекла вышивала жемчугом пелену «Усекновение главы Иоанна Предтечи»: княжна Анна Репнина трудилась над более сложной вышивкой «Церковная процессия», изображающей крестный ход с иконой «Богоматерь Одигитрия» по Соборной площади Кремля. Выполнялись эти пелены для Успенского собора, подобное рукоделие почиталось делом чрезвычайно богоугодным и в высшей степени подобающим для подруг царевны. В образности пелен большую роль играли каймы, заполненные крупными узорами: на одной — сердцевидными клеймами с трилистниками, па другой — древовидными фигурами. Изящные фигуры библейских персонажей, общая мягкая, лирическая трактовка образов показывала высокое мастерство молодых мастериц, которые обучались искусству рукоделия с самого детства у лучших вышивальщиц Московского Кремля.

А царевна Ксения вышивала покровец на изголовье гробницы Сергия Радонежского, исполненный ею по образу «Троицы» Андрея Рублева. Дочь царя Бориса владела искусством золотошвейки и вышивальщицы на высоком уровне, и во время работы проявляла большое усердие и незаурядный художественный вкус, делающий ее работы красивее вышивок подруг.

Лики и руки ангелов царевна вышила светло-серым шёлком атласным швом, а одежду золотыми и серебряными нитями с включением нитей цветного шёлка, создающих дополнительные декоративные узоры. В венцах на головах ангелов она нанизала жемчуг и драгоценные камни, все контуры изображений отделала жемчугом. По периметру покрова в серебряных позолоченных дробницах мастерица-царевна поместила восемь небольших отдельных образов: «Отечество» с предстоящими Богородицей и Иоанном Предтечей, святые Борис и Глеб, Феодор Стратилат и Феодот Анкирский, Сергий Радонежский, Мария Магдалина и преподобная Ксения.

Боярышни сравнили свои работы, показали их царевне и оказалась, что вышивка Ксении Годуновой выглядела более сложной и искусней пелен других вышивальщиц. А дочь воеводы Семена Даниловича Пронского едва не расплакалась — не задалось у нее в этот день рукоделие, не взлетели на ее шелке белые ангелы, только свои пальцы она напрасно иглами исколола.

Заметив печаль на лице подруги царевна Ксения ласково сказала ей в утешение:

— Не грусти, Маша, видно не твой день сегодня вышивать. Лучше спой нам одну из песен твоих душевных, чтобы у нас лучше работа спорилась. Бог тебе это усердие зачтет в заслугу!

— Слушаюсь, Ксения, свет наш, Борисовна, — ответила Мария и запела своим мелодичным голосом:

В чистом поле над рекой

Светит месяц молодой;

Он и светит, и горит…

В поле девица стоит,

Слезно плачет, говорит:

'На что милый друг сердит?

На меня уж не глядит…'

В чистом поле над рекой

Две сосеночки стоят.

Мимо этих двух сосенок

Пролетал ясный сокол;

Пролетал, пролетал,

Шибко, громко просвистал…

'Ты скажи, скажи, соколик,

Спросит милый про меня:

Померла наша Даша

В чистом поле под кустом.

Мы состроим гроб дубовой со крестом;

Мы насыплем ей могилу со цветом'.

Теперь уже слезы показались на глазах у сострадательной царевны, так ей стало жаль безвременно умершую девицу, не дождавшейся своего любимого и призрачной тенью бродившую по полю. Да и себя Ксении стало жаль — давно ей было пора идти замуж, да не везло ей с женихами. Оказалось, что быть дочерью русского царя это скорее беда, чем сказочное счастье, ибо царевна могла выйти замуж только за представителя царского рода православной веры и мало женихов соответствовало этому требованию. Но ее заботливый отец взялся энергично устраивать ее судьбу.

Первым кандидатом в мужья Ксении Годуновой оказался принц Густав Шведский, сын шведского короля Эрика XIV. Борис обещал дать ему в удел Калугу, поскольку одно из условий брака заключалось в том, что Ксения должна остаться жить на родине: «у светлейшего великого князя одна только дочь наша государыня, отпускать её как-либо нельзя».

Густав приехал в Москву в 1598 году, но произвел не самое приятное впечатление на потенциальных родственников. Он оказался любителем разгульной жизни, да еще привез с собой любовницу. Но самое главное, — он отказался переходить в православие. В итоге Борис разорвал помолвку, и отослал Густава в Углич, дав, впрочем, довольно приличное содержание.

После неудачи со шведами, Борис Годунов обратил свой взгляд в сторону Священной Римской империи, затеяв переговоры о браке Ксении с эрцгерцогом Габсбургом. Осенью 1599 года к Максимилиану, брату императора Рудольфа II было отправлено посольство во главе с дьяком Власьевым. Переговоры о сватовстве начались в городе Пльзень.

Русская сторона требовала полной секретности в таком деликатном вопросе как сватовство к царевне Ксении, но родственники императора заявили о необходимости посоветоваться с королем Испании Филиппом II и королем Польши Сигизмундом III. Император Рудольф II, властитель довольно увлекающийся, подумывал даже о том, чтобы самому жениться на дочери «московита», тем более что в качестве приданного предлагалось на сей раз Тверское княжество в «вечное владение» и раздел Польши. Но даже могущественный Рудольф не мог бы бросить свою Священную Римскую империю и переехать из Праги жить в Московию.

Однако, переговоры с Габсбургами продолжались, и на сей раз в центре обсуждения оказалась кандидатура еще одного эрцгерцога Максимилиана Эрнста Австрийского из штирийской ветви Габсбургов — он был сыном Карла II Австрийского, правителя Внутренней Австрии, кузеном императора и братом польской королевы Анны. В его случае все застопорилось снова из-за проблемы вероисповедания, и все эти проволочки все больше удручали дочь царя Бориса.

Родственница Годуновых дворовая боярыня Домна Богдановна Ноготкова, присматривающая за высокородными девицами, заметила слезы Ксении с лавки, на которой сидела возле окна с цветными стеклами, и поспешно сказала:

— Ой, ты боярышня Пронская, опечалила ты царевну. Совсем закручинилась наша лебедь белая. А ну, спой нам песню повеселее!

Мария Пронская согласно кивнула головой и с задором начала выводить:

Как у голубя как у сизого

Золотая голова,

У голубушки у сизой

Позолоченный венец.

Позавидовал, позавидовал

Разудалый молодец:

Кабы эта, кабы эта

Моя сужена