правитель тайно призвал к себе прозорливого монаха Иринарха Затворника, сделавшего множество верных предсказаний как для знати, так и для простых людей, и спросил у него совета, чего ему ждать в будущем.

Долго молчал Затворник, затем нехотя ответил правителю:

— Рожден ты в звезду великую и будешь царствовать на святой Руси, но только семь лет.

Борис Годунов так обрадовался тому предсказанию, что громко воскликнул:

— Да хоть бы семь дней поцарствовать, я и этим жребием доволен буду! — так ему хотелось примерить на себя шапку Мономаха, что его не смутило ограниченность срока его пребывания на престоле.

Его супруга Мария, не менее его осчастливленная желанным пророчеством, поднесла монаху кошель с деньгами, но Иринарх Затворник наотрез отказался от подношения словно предсказал им не почести царские, а беду великую, и заторопился в обратный путь, бормоча:

— Грешники, бойтесь исполнения своих желаний! К погибели они вас приведут, а не в рай земной!

Все, чего желал он, так это вновь очутиться в своей келье Борисоглебского монастыря, прочно отгороженной от суетного и греховного мира, полного зла.

С этого дня прежде осторожничавшие Борис и Мария Годуновы начали смело вести себя в спорах с московскими боярами, и больше не спускали им ни малейшего возражения и слова сказанного наперекор. Такое высокомерное поведение худородных выскочек вызвало сначала недовольство, а затем ненависть к ним многих родовитых бояр. А Ксения с грустью начала замечать, что родители, увлекшиеся борьбой за власть, все больше отдаляются от нее. Они стали редко навещать своих детей, и девочка все сильнее скучала по ним, самым близким ей и постоянно отсутствующим родным людям.

Маленькая боярышня, закончив занятия с латынью, решилась по своей воле прийти к матери в главный терем — она не видела ее уже три дня.

Заботливо поправив свесившуюся подушку под головой младшего брата Ксения направилась к выходу, миновала сени и вышла в сад. Высокая малина манила ее своими спелыми ароматными ягодами, но девочка так соскучилась по родителям, что не замедлила шага на пути к большому дому и скоро вошла в главный терем с заднего входа.

Осторожно открыв потайную скрипучую дверцу Ксения очутилась в обширной светлице и сразу поняла, что попала в неурочное время в родительские покои. Светлица была полна людей, впереди всех стояли два отрока в дорогих кафтанах и низко до земли кланялись хозяину усадьбы и его жене, скинув с голов свои шапки. Заробев, Ксения прижалась к столбу, подпирающему крышу, стараясь, чтобы ее никто не заметил. Про себя девочка понадеялась, что прием посетителей скоро закончится и тогда она выйдет из тени и повинится перед батюшкой и матушкой за своеволие. И боярышня стала внимательно слушать звучащие в главном терему Годуновых речи стараясь понять, скоро ли она сможет обнять родителей.

Особенно Ксении в глаза бросался старший гость. Его уже отроком трудно было назвать, скорее это был молодой муж на пороге зрелости, добрый молодец, не пасующий перед неприятелем. Он показался ей прекрасным как сам Воевода Небесного Воинства Архангел Михаил, и как Архангел Михаил он был устрашающим и грозным. Несмотря на внешнюю почтительность, его серые глаза, недобро устремленные на Марию Годунову, метали громы и молнии, губы не улыбались, а кривились в злой усмешке. Насупившись, боярыня также неприветливо смотрела на неугодного ей юношу, и враждебность между ними сделалась почти осязаемой в воздухе обширной светлицы. Многие присутствующие не удивлялись и понимали причину этой вражды. В Москве еще была свежа память о нашумевшей в столичном граде трагедии Алексея Басманова и его сына Федора, объявленных отцом Марии Малютой Скуратовым изменниками, сговорившимися с предателями-боярами из Великого Новгорода предать этот город польскому королю. Иван Грозный поверил Скуратову, возглавлявшего государев Приказ тайных дел и не на страх, а на совесть служившему ему долгие годы. Басмановых осудили и Федору не помогла спастись от опалы даже небывалая благосклонность к нему Грозного царя. Гибель отца и деда делала Петра Басманова врагом Марии Годуновой, в девичестве Скуратовой, и оба они не могли забыть причину своей вражды.

Борис Годунов делал вид, что не замечает этого непримиримого поединка ожесточенных взглядов, и его велеречивая речь мерно журчала и плавно текла как ручей весной в устоявшейся тишине. Из отцовских слов Ксения скоро поняла, кто и зачем приехал в усадьбу Годуновых. Благодаря ее отцу братья Петр и Иван Басмановы, сыновья опального фаворита Ивана Грозного Федора Басманова получили завидные должности при царском дворе, и они прибыли поблагодарить своего благодетеля за его милость к ним и просить дальнейшего содействия их службе. Годунов обещал им новое покровительство в будущем, с этим обещанием удовлетворенные юные Басмановы удалились.

После их ухода Мария Годунова наконец-то смогла выплеснуть на мужа накопившееся в ней негодование.

— Борис Федорович, я, конечно, баба и разум мой короток, но и с таким коротким умом я разумею, что не стоит привечать врагов нашей семьи, а тем паче возвышать их в Кремле! — воскликнула она в сердцах, и Ксения поняла, что мать рассердилась не на шутку, если начала величать отца по имени-отчеству, забыв о ласковых выражениях вроде «свет очей моих» и «сокол мой ясный».

— Марьюшка, ну какие эти малосильные, без связей и влиятельных друзей отроки для нас враги? — умиротворяюще проговорил Борис Годунов, надеясь успокоить любимую супругу. — Зелены они еще, чтобы грозить нам.

— Если ты забыл, то я помню, как сей «зеленый» Петр еще в детстве поклялся отомстить и моему отцу, и всем его детям и внукам за падение Басмановых, — не унималась Мария Григорьевна. — Ты же ни с того ни с сего начал их продвигать по службе, — сделал сначала царскими рындами, а теперь царскими стремянными. Так они скоро и думными боярами сделаются, будут иметь власть губить и преследовать нас.

— Эх, Маша, опекая сих юнцов незрелых, я великие наши грехи замаливаю, — вздохнул Борис Годунов. — Бог видит, не виновны были Басмановы в государевой измене, но твой батюшка искусно оговорил их, чтобы избавиться от соперников в царской милости. Что тебе тревожиться, нет у них сторонников в Москве, и много врагов нажили Алексей и Федор по всему царству. Единственное, на чем держатся Петр и Иван, это моя благосклонность к ним. Отвернись я от них и уже завтра их погонят из кремлевских палат поганой метлой. Так что не печалься, моя лебедь белая, хорошо я знаю, что делаю! Будем мы милостивы к детям наших врагов, и Бог окажет