— Кто знает, кем они станут в будущем, и какую силу обретут, — в сомнении прошептала его жена, и схватила всесильного боярина за руку. — Заметил, как басмановский щенок сверлил меня гневным взглядом, хотя впервые в жизни видел? От такого молодца снисхождения ждать не приходится!

— Потому, что ты неласково его встретила, — глубокомысленно ответил на это жене верный своей роли миротворца Борис Годунов. — Петр хоть и вспыльчив, однако отходчив и добро помнит. Давеча на медвежьей охоте я увлекся маленько, отстал от егерей и остался с разъяренным косолапым один на один. Набросился он на меня, окровавленный и покусанный собаками, из-за кустов орешника, я уж думал мне конец пришел. Тут Петр Басманов прискакал на своем коне, и заградил меня собой, заслонил от лютого зверя. Я парой царапин отделался, у него глубокая рана на боку от медвежьих когтей, но он спас меня от верной смерти, в том сомнений нет, и в этом еще одна причина моей глубокой привязанности к нему.

После слов мужа о той великой услуге, что юный Петр Басманов оказал ему Мария Григорьевна больше ничего не сказала против, понимая, что супруг не желает слышать ничего худого о своем спасителе, только глубокая озабоченность омрачила ее чело. Борис Годунов ласково простился с нею, говоря, что ему нужно ехать в Кремль заседать в Боярской Думе, и чтобы она его не ждала и ложилась спать пораньше.

Когда отец ушел, Ксения решилась выйти из своего укрытия и подбежала к матери, желая найти у нее ответы на возникшие у нее во время беседы родителей вопросы. Обычно она во время разногласий родителей верила уравновешенному и благоразумному отцу, но сегодня увидев стойкую ненависть на лице Петра Басманова невольно подумала, что в этот раз права мать, опасаясь мести сыновей опального фаворита, а не отец, верящий в правоту своих благих намерений. Такую вражду трудно было загладить ласковыми словами и ценными дарами, и им, потомкам Малюты Скуратова придется не раз пострадать от их кровной вражды.

— Ксюша, что-то с Федей случилось? — встрепенулась Мария Григорьевна, увидев внезапно появившуюся в светлице главного терема дочь.

— Нет, матушка. С братиком все в порядке, — заверила ее девочка. — Соскучилась я по тебе и батюшке, пришла сюда, а тут он привечал гостей, недобро смотрящих на тебя. Неужто вправду Басмановы будут нам платить за давнюю обиду⁈

И детский голос Ксении вздрогнул от сдерживаемого страха.

— Да, многие бояре и столбовые дворяне придут в изумление, если они не станут нам мстить, — сумрачно подтвердила самые затаенные опасения дочери Мария Григорьевна. — Басмановы хоть не особо знатного рода воеводы, но были птицами высокого полета, спуску никому не давали, насмерть своих врагов разили. А яблоко от яблони недалеко падает. Но и мы, Скуратовы-Бельские не лыком шиты, и если они сделают что-то против нас, я тут же сотру их в порошок, не помилую как бы твой сердобольный батюшка за них не заступался!

Высказав вслух свою угрозу, Мария Годунова тесно прижала дочь к своей груди, желая ее успокоить. Долгожданный сын и дочь являлись предметом ее неустанных попечений, и как отважная орлица она была готова выклевать глаза любому, кто посмел бы причинить им хоть малейший вред. Самоотверженная материнская любовь толкала ее на безумные поступки, и ради детей она пожертвовала бы самой своей жизнью. Ксения притихла в материнских объятиях, веря, что мать способна справиться с любым ненавистником и завистником их семьи, и долгожданный покой пришел в ее маленькое сердечко.

Глава 1

— Карр! Карр-рр!

Воронье карканье послышалось у слюдяного окошка повалуши, и каркал ворон довольно долго, не унимаясь.

Петр Басманов открыл глаза, пробуждаясь от тяжелого сна и, сдерживая в устах бранное слово, начал искать взглядом образа, чтобы перекреститься на них. Серебряная лампада горела в красном углу пред образом Спаса Нерукотворногоя, и молодой окольничий, посмотрев на него, и поднявшись со спальной лавки, на которой он лежал последние ночи осенил себя крестом. Затем рука Петра сама невольно потянулась к стеклянному штофу с сплющенной пробкой, в котором ключница еще с вечера по его приказу принесла ему анисовой водки. Пил он месяц по-черному, после безвременной смерти своей жены Дарьи вместе с новорожденным сыном Иваном, скончавшихся почти одновременно. Как раз накануне родов появился возле усадьбы проклятый ворон и, качаясь на голой ветке осины, начал каркать, возвещая беду.

До этого жизнь Петра Басманова катилась как по маслу, легко и гладко шла все к новому и новому преуспеванию. Его благодетель Борис Годунов все время продвигал его по службе, сделал воеводой Передового полка, а затем окольничим. Не раз правитель вставал на его сторону в спорах с соперниками за почетные места, а когда Земской собор избрал Годунова на царство, то новый царь сосватал за него знатную невесту Дарью Туренину, дочь своего родственника князя Ивана Туренина.

Петр поначалу не испытывал к молодой жене сильных чувств, но мало-помалу привязался к ней, и роковая ее кончина вместе с новорожденным младенцем была воспринята им как подлинное горе и крах взлелеянных надежд на добрую семью. Со дня похорон все представлялось Петру в черном свете, и только водка дарила ему на время желанное забвение случившегося в его семье несчастья и сознания невосполнимой утраты.

Анисовая водка на сей раз не помогла Петру Басманову притупить душевную боль, но пробудила зверский аппетит. Он открыл дверь и крикнул челяди, чтобы принесли еды. Сенная девка поспешно занесла буйному молодому боярину на завтрак изрезанные ломтики холодной баранины, смешанной с мелко искрошенными огурцами, огуречным рассолом, уксусом и перцем вместе с ржаным хлебом. Их употребляли в качестве похмелья.

Не успел Басманов взяться за кушанье, как в его покои зашел царский гонец Василий Курляев.

— Полно тебе горевать и сидеть в глухом углу, Петр Федорович. Великий государь призывает тебя ко двору и ждет тебя не позднее Рождества нашего Спасителя! — звонким голосом возвестил Курляев и поклонился. — Прими царский указ!

— А что, уже скоро Рождество? — рассеянно спросил у него Петр Басманов, тоже с поклоном принимая завернутый в дорогой шелк свиток.

— Совсем ты спился, окольничий, — усмехнулся царский гонец. — Окосел от пьянства, волосами зарос, не на человека стал похож, а на лешего. Зима давно на дворе, протри глаза свои осоловевшие! Сочельник на третий день будет.

Петр Басманов, не веря смеющему гонцу широко распахнул