– Ну да, припоминаю, – мотнул головой Оноре, пытаясь освежить в памяти условия договора.

– Надеюсь, любезный мсье Бальзак, вы всё же вспомнили? – надулся Левассер. – Мы ведь с вами, кажется, всё обговорили. К слову, я выплатил вам неплохой задаток…

– Да-да, я прекрасно помню, – успокоил издателя Бальзак. – И готов заявить следующее. Заказанное вами, мсье, «Руководство» – это так скучно и неинтересно, что, право, оно даже не заслуживает того, чтобы о нём судачить…

– Вот те на! – встрепенулся Левассер. – Что это значит?!

– Хочу предложить вам, уважаемый, кое-что поинтереснее – некий «супружеский кодекс», который у меня практически готов…

– Да, но… – начал было собеседник, но Оноре его перебил:

– Впрочем, над названием ещё следует подумать, но, уверяю вас, на «супружестве» вы сможете заработать гораздо больше, чем на какой-то жалкой и скучной брошюре…

Мсье Левассер задумался. Наседать на этого загнанного кредиторами беглеца, понял он, себе дороже: не получишь ни «Руководства», ни денег – одни неприятности. Уж пусть даёт, что есть. Так, по крайней мере, удастся вернуть потраченные впустую деньги.

– По рукам! – бросил он и быстро удалился.

Оноре облегчённо вздохнул: пронесло! Возиться с какой-то брошюрой – терять понапрасну драгоценное время. Зато, если переработать практически готовый «супружеский кодекс», втиснув его в «Физиологию брака», возможно, получится кое-что стоящее…

Последний раз он заморачивался над этим опусом несколько лет назад – в то самое время, когда ваял на коленке чёрт знает какую чепуху. Но за те два или три года многое изменилось; и прежде всего сам Бальзак. Стиль его сочинений сильно поменялся, в том числе их тематика. Бальзаковское перо уже настолько отточилось, что, взявшись «подредактировать» старую писанину (которую, к слову, он уже частично публиковал), пришлось, по сути, всё переписывать заново. По факту это была всё та же «Физиология брака», но с каждым днём её содержание настолько видоизменялось, что говорить о прежней книге уже не приходилось. Вчитываясь в свои же строки, Оноре всё больше и больше возмущается – ему многое страшно не нравится: всё как-то скупо, сжато и… очень скучно. Удивлению автора нет предела, ведь как он писал раньше, теперь давно не пишет. Так что пришлось немало попотеть.

С. Цвейг: «Бальзак принимается за дело. От прежнего опуса остаются лишь рожки да ножки. В свое время Бальзак упоенно читал Рабле, и вместо холодного остроумия его прежнего кумира – Стерна – он вносит теперь пыл и блеск в свою манеру изложения. Его приятельница мадам де Берни и новая знакомая герцогиня д’Абрантес снабжают его забавными анекдотами, и таким образом, по необходимости и ради необходимости, возникает блестящая, остроумная, ловкая книга, которая своими дерзкими парадоксами, своей учтивой циничностью и своим скептическим юмором явно вызывает на дискуссию»{145}.

Книга отдана в печать; как говорится, с глаз долой – из сердца вон!

Именно тогда и произошло нечто невероятное: «Физиология брака» возымела необыкновенный успех! Особенно среди «слабой половины» общества.

Бурбонские строгие запреты обескровили свободолюбивые сердца французов, чувствовавших себя, словно канарейки в клетках. Хотелось большего – истинной свободы: в печати, в повседневной жизни, политике. Литературный талант Бальзака распахнул форточку. Романист обнажил то, о чём, оказывается, думала, шептала, взывала и грезила чуть ли не каждая француженка. По крайней мере – миллион униженных и обездоленных; тех, кто оказался несчастен в браке. Женщины, как выяснилось, были все одинаковы – справа и слева, сверху и снизу социальной лестницы. Впрочем, как и мужчины. Ну а брак – та самая клетка для супружеской пары, которую к тому же порой рассматривают сквозь замочную скважину. Разве всё сказанное – не предреволюционный еретизм?!

Правда, хитрец по натуре и к тому времени уже опытный журналист Бальзак перед выходом книги решил подстраховаться и, договорившись с коллегами из «Mercure de France», собственноручно написал рецензию на свой «роман в анекдотах». «Живой, красочный, живописный стиль, остроумный и язвительный, приятные анекдоты, еще приятнее оттого, что их рассказывают целиком, – писал он. – Мы искренне рекомендуем этот любопытный труд, в котором мысль смелее ее воплощения и который, подобно “Физиологии вкуса” Брийя-Саварена, придется по вкусу всем»{146}.

Вряд ли стоит ругать писателя, и уж тем более – осуждать. Как известно, сам не побеспокоишься – кто о тебе позаботится?

* * *

После выхода «Физиологии брака» женская половина, к неудовольствию родителей и мужей, потеряла сон. Эту книгу женщины буквально вырывали из рук друг друга.

Для Оноре многое изменилось. «Физиологию» как только ни ругали, называя «ужаснее, чем “Декамерон”!», «безобразнейшей из книг», требуя чуть ли не запрета; зато книготорговцы довольно потирали руки: роман шёл нарасхват, напоминая продажу горячих пирожков в пасхальный день.

Ну что ж, если понравилось – ждите ещё! И по прошествии короткого времени у читателя в руках окажутся не менее сногсшибательные «Сцены частной жизни» («Scènes de la Vie privée»), куда войдут «Супружеское согласие» («La Paix du Ménage») и «Тридцатилетняя женщина» («La Femme de Trente Ans»). Стоит ли говорить, что и эти работы автора будут встречены на ура.

Вот, оказывается, чего так давно ждали все эти баронессы и герцогини, жёны и любовницы, молочницы, содержанки, горничные и куртизанки. Каждая из них нуждалась в защите и понимании, которых обычно так не хватает измученной женской душе. Именно это дамы и отыскали в новеллах и романах начинающего писателя.

«И так как во Франции, – подтверждает С. Цвейг, – да и на всем белом свете, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч женщин чувствуют себя непонятыми и разочарованными, они обретают в Бальзаке врача, который первый дал имя их недугу. Он извиняет любой их неверный шаг, если только шаг этот совершен из любви, он решается сказать, что не только “тридцатилетняя женщина”, но и “сорокалетняя женщина”, и даже именно она, все познавшая и все постигшая, имеет высшее право на любовь. И они чувствуют, что он понял их, как никто другой. Да, он станет их адвокатом, защищающим их перед законами и моралью буржуазного государства, и бесчисленным госпожам д’Эглемон будет казаться, что они узнают себя в его идеализированных портретах»{147}.

В этой «почти запретной» книге г-на де Бальзака (речь о «Физиологии брака») каждая из представительниц прекрасного пола узнала о себе тако-о-о-е! Что значат уже двадцать два чувственных таланта замужней женщины, способных сделать её отношения с мужчиной наслаждением! Ведь про такое не положено говорить! А уж чтоб писать…

Католическая церковь остаться в стороне никак не могла. «Физиология брака» оказалась в