И на это ничего не ответил он мне.

Я вот только никак угомониться не могла.

– На волков посмотри, охранябушка! – не просила – потребовала. – Хорошо посмотри! Видишь, двое их осталось. Всего двое! А в Гиблый яр со мной полсотни ступило!

И заорать бы! По лицу ударить хлесткой пощечиной! До ума донести, хоть ударами, хоть словами обидными! А только смотрю на него, по щекам слезы градом, в глазах обида, но ни на крик, ни на удары, ни на слова обидные нет у меня сил.

– Я же сказала тебе, маг, я все тебе сказала! – слова вырывались с хрипом. – Опасен ты, для себя ли, для других ли, но опасен! И то, что я опасность на себя взять решила – так то мое решение, моя ответственность, моя, понимаешь?! Нет твоей вины в том, что печать на тебе, не твое это было решение, не твое желание! А вот снять ее я решила по собственной воле! И причины тебе объяснила! И правду сказала всю как есть! И… с проклятием я же справилась, охранябушка, и вот с печатью бы я тоже справилась, понимаешь? Так зачем, маг, зачем?!

И вот тогда посмотрел он на меня.

В глаза посмотрел и молвил тихим голосом:

– Ты не знаешь меня, Веся. Ничего обо мне не знаешь. Знала бы – еще тогда, когда даже встать не мог, убила бы без жалости. Ты решение приняла? Поверь, проведала бы, кто я, изменила бы его в тот же миг. И да, ты правду мне сказала, вот только я промолчал и правду тебе не сказал, в этом моя вина, большая вина. И за волков твоих… мне, боюсь, вовек не расплатиться. И за доброту твою, и за заботу бескорыстную – тоже. Ты прости меня, Веся, но все, что я могу сделать для тебя – уничтожить Гиблый яр. Вот моя плата, пусть и мизерная.

Его слова я выслушала молча.

Постояла, слезы рукавом утерла да и спросила прямо:

– Охранябушка, раз уж разоткровенничался ты, то уж будь так любезен, на один только вопрос мне ответь: А ГИБЛЫЙ ЯР-ТО В ЧЕМ ВИНОВАТ?!

Сорвалась на крик, не сдержалась.

Отвернулась тотчас же, прошлась по грани звезды пятиконечной, успокаиваясь, постояла, клюку сжимая, и не оборачиваясь, спокойно уже сказала:

– Гиблый яр – это Заповедный лес, охранябушка. Отравленный, больной, нуждающийся в лечении лес. Кто право тебе дал убивать раненого? Кто, маг?

И я развернулась к нему.

Стоял охранябушка с лицом каменным, молча стоял – нечего было сказать ему. Просто нечего.

– Помочь хотел? Расплатиться? Так ты уже помог, маг, уже, понимаешь ты это? Ты меня от Знака ходоков спас! И меня, и лес мой, и чащу Заповедную. А в этом лесу ведунью не спас никто! Никто не предупредил! Никто не помог! Никто из беды не выручил! Отплатить мне хочешь платой не мизерной? Так помоги! Заткнись и печать с тебя снять дай – большего мне не требуется. И имя твое знать мне не надобно! Твое это имя. Твое прошлое. Твоя боль, не моя. А теперь на волков моих посмотри, охранябушка, и уж прости, но как их из лесу спасать – тебе придумать придется. У меня сил не осталось.

И рухнула. Прямо в центре звезды нарисованной и рухнула.

Полежала, глядя на звезды, что над Гиблым яром сверкали точно так же, как и над любым другим лесом. И вроде даже думать об этом не хотела, но вот сейчас упорно, ох и упорно лезла в голову страшная мысль – а каково его имя? Почему решил, что возненавижу, коли узнаю? Откуда такая уверенность? Кто он, раб, которого спасла от смерти страшной, от участи несправедливой?

И хочу ли я знать имя его?

Села, огляделась.

Нежить на поляне поутихла, сжалась даже как-то, в размерах уменьшилась, и в целом, неожиданно, попыталась слиться с обстановкой окружающей. Сразу-то я не приметила, а сейчас призадумалась – охранябушка мечом и огнем по яру прошел, но вот он парадокс: не видела я там столько останков, чтобы утверждать, что бой шел не на жизнь, а на смерть. И так если подумать – мы с волками больше тварей уложили, нежели маг… А еще вдруг вспомнилось мне – долго нежить к нам сбегалась. Но ведь и до того момента как в яр я вошла, они тоже бежали, только я ведь решила, что к охранябушке, а сейчас вдруг поняла – если бы к нему бежали, то до нас добрались бы быстрее… А так-то получается, они не к нему мчались… они от него спасались!

– Свет… – прошептала, спуская с ладони огненный шар.

И тот, осветив все вокруг, поднялся надо мной, увеличивая радиус освещения, а я… огляделась я.

Огляделась теперь внимательно, и замерло сердце ретивое.

Не было боя здесь – было побоище.

Не было сражения – казнили тут.

И не сражался охранябушка – в жертву приносил.

И с болью вспомнила слова мага: «Ты не знаешь меня, Веся. Ничего обо мне не знаешь. Знала бы – еще тогда, когда даже встать не мог, убила бы без жалости. Ты решение приняла? Поверь, знала бы кто я, изменила бы его в тот же миг!»

Его слова в висках забились болью невыносимой…

Его слова…

Я медленно поднялась, глядя на архимага и чувствуя себя не просто идиоткой тупоголовой, а той, кого с грязью смешали. И я увидела все – его потухший взгляд и напряженные плечи. Меч, и где только раздобыл, окровавленный, отброшенный в сторону за ненадобностью, головы тварей, ранее бывших магами, красная кровь ведь только у них и оставалась в этом яру, оттого ее и использовал, и знаки страшные, огненные на обожженной земле.

Я знала его имя.

Захотела бы – узнала и раньше. Головой бы думала – узнала бы, едва в Гиблый яр вступила.

Огнем и мечом… огнем и мечом – я же сразу увидела это, сразу определила… жаль, о значении увиденного не подумала.

– Агнехран… – тихо сказала, глядя на того, кто был самым чудовищным, самым жестоким, самым беспощадным из всех ныне существующих магов. – Агнехран – хранящий огонь.

Маг не дрогнул, встретил правду мужественно. Не гордился, нечем было гордиться, но видно было – оправдываться не станет. Не таков он, первый архимаг даже не королевства, а всего континента, всей империи. Не таков… Суровый слишком. Жестокий, и слухами о жестокости его земля полнится. Непобедимый… Вот теперь не удивлена я, что опосля нанесения печати магической он сумел двух архимагов на тот свет отправить. Другой бы не смог – а этот был способен на все.

Агнехран – несущий огонь.

Огнем он прошел по многим странам, многим жизням, многим ведьмам. От мага простого поднялся так, что перед ним даже короли голову склоняли, и не столько из уважения, сколько из страха, даже ужаса. И было от чего священный ужас испытывать… Он ведь не просто селения – он целые города уничтожал. Со всеми жителями, не разбирая, кто стар, кто млад. У него ни к кому жалости не было никогда.

Агнехран – приносящий смерть, оставляющий позади себя пепелища, смрад да сгоревшие тела.

Агнехран – правая рука императора, архимаг столь могущественный, что и короля нашего Казимира мог убить среди белого дня на центральной площади столицы и ничего бы ему за это не было.

Как же так-то?

– Я прочитала твое письмо, – скрывать больше смысла не видела. – Одного понять не могу – ты написал, что полюбил меня, вот только… ты любить не способен, Агнехран. И всей правдою в твоем письме лишь одна фраза была – ты Зло.

Промолчал он, только взгляд стал стылым, да желваки на скулах дернулись, ярость выдавая.

– Что ж, – усмехнулся криво, горечи не скрывая, – теперь ты все знаешь. Меч дать или кинжал с собой принесла? Надеюсь, помнишь, куда удар наносить следует, но если забыла – я подскажу, ведь в том письме каждое слово было правдою. Абсолютно каждое.

Сказал с вызовом, и в то же время – не гордился он. Ничем не гордился, ни именем своим, ни славой, что по всему континенту гремела, ни тем, что в чувствах признался тех, коих быть не могло никак.

Агнехран ведьм ненавидел люто и неистово, о ненависти его к нашей братии легенды ходили, а потому… совсем в ином свете теперь каждое из слов письма его виделось, совсем иначе воспринималось.

Но он стоял, в глаза мои смотрел, и словно бы сказать что-то еще хотел, а произнес лишь:

– Веся, я…

– Не смей называть меня по имени!

Оцепенел он, окаменел словно, на руках и шее