получают настоящий боевой закал; обстрелянные регулярные полки каждый начальник ценит выше необстрелянных, так как у них развиваются очень ценные боевые сноровки, они перестают пугаться дальнего артиллерийского огня, становятся менее поддающимися панике. В войсках же Гамбетты, как и в русской Красной армии, наблюдалось обратное явление: наибольшую боеспособность полки обнаруживали при первом своем дебюте; даже после 2-3 удачных боев полки Гамбетты представляли меньшую ценность, чем за неделю до боев, когда они представляли только агломерат новобранцев, прошедших самых краткий курс обучения. Это крайне печальное явление чисто милиционного порядка. В регулярной армии, под бдительным оком младших начальников, и хороший, и дурной солдат равно тянут общую лямку, равно подвергаются опасности и выбывают из строя не в слишком различной пропорции. Но как только отсутствует в бою работа фельдфебеля, работа взводных, жестоко подгоняющих хвосты — а эта работа в милиции невозможна — то сейчас же в роте происходит резкое расслоение — энтузиасты, фанатики, патриоты, просто порядочные люди тянут лямку, надрываются, гибнут при первых же атаках, в которые бросаются с большим подъемом, а главная масса шкурников сидит за кустами или разбегается в тылу под предлогом, что все патроны расстреляны. По письмам современников видно, что в гамбеттовской роте, в сущности, дралось в среднем человек по 40-50, по внутреннему убеждению, а свободные от внешнего принуждения, человек 150 на роту, являлись аккуратно к котлам за получением обеда, устраивали порой грабежи и погромы, но в рядах наступающих цепей всегда блистали своим отсутствием. И когда милиционный полк, в результате 2-3 боев, теряет 25% своего состава, это значит, что он потерял всех тех 40 человек на роту, которые исключительно в нем дрались, и что этот “обстрелянный” полк сведен исключительно к человеческому балласту, — ртов еще много, но настоящих штыков уже нет. Аналогичные явления наблюдаются в процессе гражданской войны как на белом, так и на красном фронтах; принято, в моде, объяснять потерю боевой готовности побывавшими во многих боях полками политической агитацией, разложением, связанным с классовой подоплекой войны. Но в армиях Гамбетты те же явления наблюдались при отсутствии всякой агитации со стороны немцев. Не толкуется ли и теперь значение политической агитации несколько шире, чем следовало бы, и не лечат ли политкомы душеспасительными брошюрами болезни, которые поддаются только фельдфебельским приемам исцеления? Милиция подобна повозке, в которую впряжена одна чистокровная, горячая лошадь и три, а то и больше — ленивых и берегущих свои силы и здоровье, привыкших к хорошему кнуту, крестьянских лошадки, с кучером-философом, противником палочной дисциплины, рассчитывающим на добрую волю каждой твари.

Результат ясен — повозка с грехом пополам будет катиться, пока горячая лошадь не надорвется и не свалится, и даже легкая работа будет не тренировать, а разлагать такую милиционную запряжку. На одних примерах далеко уйти нельзя, в особенности, когда примеры лежат в виде трупов, один за другим, вдоль всего нашего жизненного пути...

Военное дело. 1919. № 5-6. С. 226-230; №7-8. С. 307-310; №13-14. С. 480-482; №15-16. С. 542-546; №17-18. С. 602-606; №19. С. 642-644; №21-22.

Основы военной доктрины

 Тезисы

 1. В области военного мышления в России царит интеллектуальная анархия.

2. Необходима радикальная перемена в программах теоретической военной подготовки, с изгнанием из стратегии и тактики элементарного, чисто отвлеченного спекулятивного отдела, с перестройкой этих наук в теорию военного искусства, с переносом центра тяжести на военную историю, с ослаблением в академии математической подготовки и съемки.

3. Необходимо расчленить вопрос о военной доктрине от вопроса об единой военной доктрине.

4. Доктрина должна заимствовать у морали ее методы, правила и заповеди и должна быть прежде всего доктриной сердца.

5. Доктрина, являясь проявлением воли к победе, ферментирует переход мысли в действие. Масштаб для оценки доктрины: насколько она толкает к активности, настолько она проникнута и распространяет лозунги действия, как она отражается на действиях армии.

6. Начальники и войска нуждаются в доктрине; но создание ее требует огромного общего усилия и подъема и большой работы и согласия наставников армии.

7. Доктрины должны создаваться на военно-исторической работе; работающим над ней органом должна быть Военно-Историческая Комиссия.

8. Доктрина должна быть перелита из работ Военно-Исторической Комиссии в уставы.

9. Доктрина является тактическим миросозерцанием, находящимся в тесной связи с условиями эпохи и характером народа и войск. Поэтому доктрина не может быть переведена или заимствована, а должна родиться из нашего сознания.

10. Доктрина должна иметь фронты, обращенные для борьбы с материализмом и интеллектуализмом.

11. Доктрина почтения, прощения, соболезнования не способна выковать дух солдата; доктрина должна быть хищной и суровой, безжалостной к поражению и побежденным [...]

Что такое военная доктрина?

 Военной доктриной называется угол зрения, под которым понимается военная история и освещается ее опыт и поучение.

Доктрина — дочь истории.

Военная доктрина является военным и, в особенности, тактическим мировоззрением; доктрина создает убеждения, в которых — душа всякого действия.

Понять чью-либо доктрину — это позволяет глубоко проникнуть в мысль и отчасти предвидеть действие.

Учение, не создающее доктрины, сводится исключительно к гимнастике мышления, к схоластике, не объединяющей взгляды. Чтобы в области военного мышления армия не представляла людскую пыль, а сплоченное целое, нужна доктрина. Спекулятивная военная наука вынуждена маскировать отсутствие положительного содержания расхвалением значения метода и фразами “хорошо развитая голова лучше хорошо наполненной“.

Уставов не достаточно — нужна доктрина, которая их пропитывает и дополняет.

Доктрина руководит тактическим обучением войск.

Доктрина освещает все частные вопросы военного дела. Она помогает приступающим к изучению военного дела накоплять не разрозненные, пестрые, мозаичные знания, а связывать каждую прочитанную статью в одно стройное целое, и позволяет критически отнестись к каждой строке. Поэтому доктрина является и лучшим методом обучения.

Доктрину обвиняют в том, что она представляет определенную точку зрения, которая по необходимости скоро останется позади, так как жизнь идет вперед. Неверно: не только сама доктрина способна к эволюции, но