Шрифт:
Закладка:
— Бедные люди! Это ли не безумие…
Перевод А.Кима
МАГЗОМ СУНДЕТОВ
Магзом Сундетов вошел в писательский коллектив Казахстана в 1961 году со сборником рассказов "На распутье". Затем выпустил книгу для детей, повесть "Жду тебя, Дизар", роман "Лодка без весел" и другие произведения. В издательстве "Советский писатель" у него вышел сборник повестей и рассказов "Стремя в стремя".
ПЛЕМЯННИК
Рассказ
— Апа, пить хочу…
Голос ребепка был жалобный, хриплый. Женщина в широком коричневом платье, в белом платке шла на несколько шагов впереди. Она остановилась, опустила на землю черный, перетянутый бечевкой чемодан, и подняла голову.
Лицо у нее круглое, миловидное. Зеленоватые, запавшие, грустные глаза. Она взглянула на узкоглазого загорелого мальчика лет одиннадцати, одетого в белую рубашку и серые брюки, и тяжело вздохнула. Тыльной стороной ладони вытерла мелкие бисеринки пота над полной верхней губой.
Время за полдень, но жара еще не спала. Вокруг — степь. Безлюдье и тишина, даже травка не шелохнется, не за что глазу зацепиться.
Полчаса назад они сошли на разъезде с поезда. На платформе — ни души. Взгляд упирается в одинокое красное кирпичное здание, на фронтоне которого крупными буквами написано: "Шурегей". Не раз уезжала она отсюда, и здание это знакомо ей, примелькалось. Для сына же ее, закончившего четвертый класс, все внове. "Почему "Шурегей"? — думает он. — Так величают дикую утку. А при чем тут разъезд?" Мальчик видит, что мать не в настроении, и боится ее спросить об этом, молчит.
А женщина думает: почему их не встретили? Не дошла телеграмма? Десять километров пешком по солнцепеку не так-то мало. Хорошо бы одна, так ведь с ней ребенок… Остановилась, поджидая мальчика, и только сейчас почувствовала, как затекли руки от тяжелого чемодана, как пощипывают глаза капельки пота. Наклонилась к сынишке и поцеловала в лоб.
— Ну, потерпи, жеребеночек мой… Ты ведь джигит.
— Зачем мы сюда приехали, апа? Уедем обратно.
— Не говори так. Видно, телеграмму не получили, или дяди в ауле нет… А тетя не может выбраться, из-за детей.
— Все потому, что нет папы. Кому мы нужны?
— Хватит, Ержан! — Женщина торопливо поправила платок. — Ты плохо знаешь дядю. Мал еще. Он ведь чабан. Нет у него свободного времени. Пойдем-ка.
Упрямо стиснув зубы, она подняла чемодан, подняла легко, словно желая доказать, что совсем не устала, что может еще одолеть не один перевал. То и дело она оглядывается на сына, чтобы подбодрить его, и легкая улыбка касается уголков ее рта. Но ребенок надулся, даже краешками глаз не взглядывает на нее.
— Дядя хочет, чтобы мы отдохнули. Разве он не написал: мы живем на джайляу. Ждем вас. Отдохнете, попьете кумыса и молочка. — Голос ее задрожал, она всхлипнула. — Отец твой умер. Остались мы вдвоем с тобой. Что же делать теперь? А дядя, он все же родственник твой…
— Апа, не надо… Я скоро вырасту… — мальчик стал гладить ей руки.
— Ничего ты не понимаешь… Хнычешь…
— Это потому, что пить хочется, апа…
— Потерпи! Ты же моя опора, моя защита! Иди поближе к краю! Залез в самую пыль… — она потянула мальчика за рукав.
И он бойко зашагал следом за матерью. Пройдя немного, они опять остановились, вытерли пот. Малыш уселся на чемодан, глотает слюну, облизывает пересохшие губы.
— Потерпи. Скоро уже аул. Они писали, что живут на берегу озера.
— Апа, апа, что это?!
Мальчик испуганно схватился за подол матери, затаив дыхание. Огромная птица, плавно опускаясь, пролетела над ними. Лохматая черная тень скользнула по желтоватой земле.
— Ержан, да это ведь коршун…
— А он не утащит нас?
— Что ты! Он так низко обычно не летает. Видать где-то недалеко отсюда гнездо. Степные коршуны вьют гнезда и в зарослях, и в оврагах.
Уверенный голос успокоил мальчика. Сняв нахлобу-ченпую на голову фуражку, он так же, как и мать, стряхнул ладонью пот со лба. Потом опять натянул фуражку, сложил, руки на коленях. Взгляд женщины прикован к этим лежащим на коленях детским рукам, — вылитый отец. Он тоже любил так сидеть. Она с нежностью посмотрела на сына.
— Апа!..
— Что?
Ержап указал пальцем на расплывшуюся в знойном воздухе линию горизонта. Марево, подрагивая, как ртуть, дымчатыми волнами стелилось в воздухе.
— Видишь, апа? Вон там, вон там, левее…
Только теперь женщина увидела: что-то коричневое, неопределенной формы движется в знойном мареве. То похоже на двугорбого верблюда, то на вытянувшегося в стремительном беге скакуна.
— Что за чудо? — невольно вырвалось у женщины. — Верблюд… Нет, вроде бы конь…
И вдруг коричневое существо, очертания которого смутно угадывались в раскаленном воздухе, стало подниматься, превратилось в точку. И мать и сын тотчас догадались: да это же тот самый коршун. Оба разочарованно вздохнули: ждали необычного — и обманулись.
Неожиданно до слуха донеслось дребезжание колес. Путники всполошились, — радостно вскочили.
— Арба!
— Ну-ка быстрей… Быстрей, сынок…
По бежать не надо, — арба, которую тащит рыжий с обвисшим брюхом конь, сама приближается, подпрыгивая на ухабах. Слышится унылый, напевающий какую-то тягучую мелодию голос, но самого возницы из-за коня не видно. За арбой тянется шлейф пыли.
— Апа, он сюда свернул! — радуется мальчик.
Женщина боялась, как бы арба, дойдя до развилки, не свернула в другую сторону. Сын, оказывается, тоже следил за этим.
Рыжий копь, пофыркивая, вертит головой, отмахиваясь от мух.
— Тпру-у… божье созданье!
Из-за крупа лошади выглянул краснолицый, с бороденкой торчком старик, в фуражке с широким, в локоть арбуза козырьком, уцепился сухой рукой за перекладину, из-под нависших густых бровей смотрят желтоватые с темными крапинками глаза, а вокруг них разбегаются добрые морщинки. Поверх пиджака на старике брезентовый плащ.
— В добрый путь, дочка!
— Здравствуйте, дедушка! Но узнали меня?
Старик растерянно заморгал:
— Нет, не припомню, милая…
— Сестра Мошана.
— Е-е, у него же зять скончался в прошлом году.
— Да, я вот и есть вдова, — горестно сказала женщина. Голос ее дрогнул. Поняв, что мать расстроилась, а разговор толком еще и не начался, мальчик с тревогой одумал: "Наверно, не уговорит его…"
— Что же вы стоите? А ну-ка!
Женщина поставила чемодан к заднему борту арбы и села, заслонив сына от солнца. Подобрав вожжи, старик хлестнул коня:
— Н-но, божье созданье!
Арба, грохоча, покатилась по дороге. Вокруг бесконечная степь. Старик повернулся к женщине:
— Как это вы решились? В такую жару, с ребенком… Женщина не ответила, только улыбнулась грустно.
— Мошан ведь гуляка.
