И старик удалился в дом.

Будут ли новости хорошими?

Цезарь уселся на один из солиумов, расставленных на просторной террасе, и принялся жадно читать.

Дорогой Гай!

Расстояние и время, которые разделяют нас, нисколько не уменьшили ни моей любви к тебе, ни желания тебя обнять, но я знаю, что ты с нетерпением ждешь новостей обо всем, что здесь происходит, как и я, когда получаю твое письмо из дальних далей. Я бы очень хотела, чтобы ты был в Риме, но иногда мне кажется, что твое пребывание на Родосе in aeternum – лучший способ сохранить тебе жизнь, самое дорогое мое достояние вместе с нашей маленькой Юлией. Девочка, кстати, растет крепкой и шустрой. Она читает и пишет, больше всего ее притягивают знания. Ей хотелось бы родиться мужчиной, чтобы в будущем помогать отцу. Боги, отвечаю я, еще устроят так, что отец сможет гордиться ею, и она успокаивается – по крайней мере на несколько часов.

Но я отвлеклась. Спешу сообщить тебе новости.

Первая новость ужасна: Серторий мертв.

Цезарь на мгновение поднял глаза. Известие о смерти вождя популяров в Испании уже дошло до него. Оптиматы позаботились о том, чтобы оно облетело все Средиземноморье и каждый сочувствующий популярам понял, что отныне никто не станет отстаивать их идеи с оружием в руках, а всякий дерзец, который потребует справедливого распределения земель и прав между сенаторами и простыми римскими гражданами, в конце концов погибнет, подобно Серторию.

Цезарь вернулся к письму: Корнелия рассказывала о предательстве Перперны, и Цезарь стал вникать в подробности его гибели, поскольку об этом Сенат ничего не сообщал. Цезарь поспешно пробежал глазами часть письма – читать о предателях было тягостно, – пока речь не зашла о другом: о Спартаке.

Восстание рабов приобрело непредвиденный размах: Спартак разгромил войско, посланное, чтобы остановить его продвижение на север. Первой была центурия, вышедшая из Капуи, затем три тысячи римских легионеров под началом Глабра, далее – два легиона претора Вариния, отправленных после разгрома Глабра. Вариний также потерпел сокрушительную неудачу, пытаясь справиться с восставшими рабами. Следует благодарить богов за то, что в намерения рабов по какой-то причине не входит нападение на Рим: сомневаюсь, что старые городские стены выдержали бы их напор. Вообще-то, немалая часть бунтовщиков действительно решила напасть на Рим по приказу одного из своих вождей, некоего Крикса, который отделился от Спартака и повел за собой около двадцати тысяч вооруженных рабов. Пропретор Аррий, получив немногие имевшиеся силы, разгромил его войско и убил самого Крикса на горе Гарган – одна из немногих побед, одержанных над рабами с начала восстания. Кажется, Аррий потерпел поражение в первом бою против Крикса и его войска, те подумали, что одержали решительную победу над пропретором, и напились, чтобы отпраздновать это событие, рассчитывая через несколько дней двинуться на Рим. Но Аррий перестроил свои войска и, воспользовавшись тем, что враги не могли сражаться, напал на них и перебил всех до единого.

Однако поражение Крикса не остановило Спартака и тех, кто следует за ним. После победы Аррия Сенат направил против него консулов Лентула и Геллия, но по пути на север, в Цизальпийскую Галлию, они также были разбиты фракийским вождем. При этом Спартак не просто разгромил консулов, но, как говорят, заставил около трехсот пленных легионеров сражаться насмерть, как гладиаторы, на потеху рабам. Похоже, он хотел отомстить за смерть своего товарища Крикса. Видно, что, когда фракиец сам не ведет в бой рабов, они сражаются кое-как, а когда он лично отдает приказы, они действуют гораздо разумнее и успешнее.

Но на этом новости о восстании рабов не заканчиваются: Спартак прибыл в Цизальпийскую Галлию и сразился на реке Пад с наместником Гаем Кассием Лонгином, который пытался остановить фракийца, не дать ему уйти из Италии. Говорят, что по дороге к Спартаку примкнуло еще больше рабов, и он смог восполнить потери, понесенные после ухода Крикса. В долине Пада его войско, сильное как никогда, одержало нелегкую победу над Кассием Лонгином.

Войска Помпея все еще находятся в далекой Испании, где подавляют последние очаги сопротивления популяров, Лукулл продолжает сражаться против союзников Митридата в Азии, так что в распоряжении Спартака оказался весь север, где никто не в силах помешать ему уйти в Галлию. Для Рима это не просто унизительно: кое-кто опасается, что предводитель рабов поступит еще более ужасным образом – по примеру Ганнибала попытается объединиться с галлами и напасть на нас, подобно его товарищу Криксу. Однако его войско будет куда могущественнее и сильнее, поскольку к нему примкнут полчища северных варваров.

О действиях Спартака к северу от Пада известий пока нет, зато здесь, в Риме, произошли важные события, которые прямо касаются тебя: в разгар всех этих бедствий твоя мать говорила с Метеллом о твоем возвращении в город. Как ты знаешь, твой дядя Котта несколько месяцев назад скончался, но твоя мать до сих пор не сообщала религиозным властям его просьбу о том, чтобы ты заменил его в должности жреца. И она этого добилась: получила согласие Метелла и Сената на твое возвращение в Рим. Разумеется, с немалыми ограничениями, которые воспрепятствуют достижению твоих целей, насколько я их знаю: ты не сможешь стать военным трибуном или участвовать в выборах. Конечно, это повредит твоей будущности, ведь ты не сможешь избраться в Сенат, но я невероятно рада тому, что твое возвращение близко. Считаю дни, которые потребуются для того, чтобы это письмо дошло до тебя, а также те, которые уйдут на твое возвращение.

Мы все ждем тебя с нетерпением. Особенно твоя мать, сестры, наша дочь Юлия и я сама. Возвращайся в Рим, любовь моя. И поскорее.

Любящая жена

Корнелия.

Цезарь опустил письмо и устремил взгляд на море. В это мгновение на террасе Аполлония появился Лабиен.

– Мне сказали, что ты получил письмо от жены, – сказал он.

– Именно так, – ответил Цезарь с ослепительной улыбкой. – Клянусь Геркулесом, Тит, мы возвращаемся в Рим!

XLI

Встреча на севере

Тавразия[52], у реки Пад

71 г. до н. э

Дивикон, вождь гельветов, явился на встречу со Спартаком, движимый отчасти любопытством, отчасти желанием защитить свой народ от вторжения. Спартак предложил для переговоров Тавразию: она находилась неподалеку от подступов к Альпам, обитавшие в пограничной области таврины подпали под влияние римлян и не отличались воинственностью, а