Шрифт:
Закладка:
Память об этой Бургундии не исчезла во Франции, где люди все еще говорят о Troyes en Bourgogne и Sens en Bourgogne. Один современный ученый Канон Морис Шом провел исследование настроений бургундцев со времен возникновения Бургундии до Карла Лысого. В XI и XII вв. художники Бургундии писали свои работы в романском стиле, которые не уступали никаким другим полотнам в Европе, стоило только упомянуть Клюни, Отён, Везле и Осер. Христос с тимпана Везле - это судья, судья мира. Конный Христос Апокалипсиса в крипте Осерского собора с архаической силой воплощает в себе необъятность Бога, внушающего ужас. Готическое искусство нашло в Бургундии радушный прием и распространилось оттуда, обогащенное бургундской национальной традицией, по всей Европе.
Картезианский монастырь Шампмоль на окраине Дижона был построен Филиппом Смелым как место захоронения членов новой династии Валуа, как бургундский Эскориал. XIX в. превратил его в сумасшедший дом, и похоронные портреты герцогов Бургундских в настоящее время хранятся в их бывшем дворце в Дижоне. Человеческая красота этих мертвых людей поистине очаровывает. От сложенных в молитве рук Филиппа Смелого невидимый мостик перекинут к молитвенно сложенным рукам в Эскориале: этот великий жест мольбы указывает дальше наpietas (благочестие - латынь) габсбургского Мадрида и габсбургской Вены. «Испанский придворный церемониал», который вращался вокруг культа династии и продолжал соблюдаться в Вене до времен Франца Иосифа, впервые развился в Бургундии.
На пике своего могущества Бургундское государство включало в свой состав земли, восточные границы которых начинались приблизительно от Гелдерса на Цуйдерзее, охватывали Амстердам, Утрехт и Ванло, Маастрихт, Лимбург, Люксембург, Нанси, Шлеттштадт и Кольмар, затем шли от Черного леса до Вальдсхута и от Райнфельдена до территории Швейцарии за пределами Базеля. Западная граница проходила вдоль Ла-Манша от Фландрии и Артуа через Остенд, Кале и Булонь до Э и Дьеппа, образуя важную связь с Англией, которая считала Бургундию полезной для себя в качестве континентального союзника. Бургундия фактически глубоко вгрызлась в современную Францию почти до Бове и Сен-Кантена, охватывая вдобавок Амьен и графство Геннегау (которое включало Валансьен).
Новое Бургундское государство выросло из старой Лотарингии. В XI в. два императора подряд Конрад II и Генрих III были коронованы королями Бургундии в аббатстве Пайерн. Ситуация при этих императорах была во многом такая же, как и при Марии Бургундской и Максимилиане, то есть связь между Бургундией и империей была сугубо личной. Эта Бургундия наладила связь между водными артериями Рейн - Мозель - Мёз и Сона - Рона, сделав их «величайшими транспортными магистралями Запада» и укрепив связи между римской и германской Европой. Как катализатор Бургундия сыграла важную роль в судьбе многих стран - Франции, Германии, Австрии, Англии, Италии, Португалии, Швейцарии, Бельгии и Голландии.
«Неспособная реализовать себя, Бургундия тем не менее помогла многим другим состояться и, можно сказать, стала одним из составных элементов при формировании Европы» (Гонзаг де Рейнольд). То же самое можно сказать о двух других исторически удивительных образованиях - Священной Римской империи и Австрии, чье рассеявшееся влияние действовало как катализатор и создавало множество противодействующих влияний. Например, Франция обрела свою форму в результате своей бесконечной конфронтации с империей, заполучив в конце продолжительной борьбы ценный приз - большую часть Бургундского государства.
Внезапный подъем Бургундии в XV в. до положения европейского государства произошел благодаря энергии герцогского дома Валуа. Часть бургундских земель была феодальными владениями империи, остальная их часть -владениями французской короны. К востоку от границы Бургундии в этот период находилась не одна, а несколько Германий - des Alemagnes, если использовать выражение Филиппа де Коммина. Их объединение в имперскую конфедерацию произошло только после крушения Бургундии.
Бургундия в целом была очень богатой. Половина Европы одевалась во фламандские ткани, и флорентийский обозреватель Гвиччардини вынужден признать, что «порты, ярмарки и рынки» Бургундских Нидерландов «служат всей Европе». Маколей назвал Брюгге, Гент и Ипр «средневековыми Манчестерами». Какое-то время Брюгге был банкиром Европы. Но так как города были раздираемы продолжительной борьбой между «богатыми» и «бедными», любому, желавшему управлять ими, нужны были огромные энергия и упорство. Именно этими качествами и обладал герцог Карл. Как замечает один из его биографов, этот «дракон в работе» трудился так много и так долго, как будто ему надо было зарабатывать себе на жизнь. Карл был «современным» измученным одиночкой, всегда в движении, всегда в работе, всегда отслеживающий своих подчиненных вплоть до последней записи в бухгалтерских книгах своих финансистов. Он находил отдохновение в музыке, которая процветала в бургундских землях. Впервые мы находим бургундских музыкантов при дворе Габсбургов во времена Альберта II, а затем при Фридрихе III. В 1531 г. «Валлонские Нидерланды» имели своих представителей в придворной капелле, руководителем которой был Арнольд из Брюгге. Иоганн Ревеллис Бургундский был архикапелланом придворной капеллы, прежде чем стал епископом Венским (1523-1530), а впоследствии мужчин и мальчиков из Нидерландов часто нанимали в качестве певцов в Венскую придворную капеллу.
Герцогский двор Бургундии «сиял ярче солнца» и мог сравниться только со двором «короля-солнце» Людовика XIV. Двор следовал за герцогом, когда тот ездил в Брюгге, Гент или Брюссель, и вез за собой все вещи и атрибуты придворной жизни; и по процветающим и неспокойным землям ехал гигантский караван из «Тысячи и одной ночи». Именно герцоги Бургундии стали новаторами, проложившими путь придворному этикету, а их церемониал, систематизированный позднее Карлом V, стал образцом для всех европейских королевских дворов вплоть до времен Людовика XIV. Этот придворный церемониал имел глубокое политическое значение. Он демонстрировал государство, которое было несплоченным и крайне уязвимым искусственным образованием, составленным из взаимно враждебных земель и народов, у которого не было внутреннего единства, как в произведении искусства или торжественной церковной службе. Несмотря на все свое богатство и блеск, герцоги Бургундские были в глазах «старой» аристократии выскочками и поэтому должны были ежедневно, фактически ежечасно утверждать свое превосходство. Посредством церемониала они подавали себя своему народу как «королей». Первым, кто начал копировать бургундскую модель, стал король Англии Эдуард IV, что неудивительно, так как Карл Лысый имел тесные связи с великими английскими домами: его мать была из рода Ланкастеров, а его вторая жена была Маргаритой Йоркской.
