сравнение с последними годами правления Марии Терезии, когда она правила совместно с Иосифом II. В обоих случаях два поколения находились в конфронтации друг с другом, это были два противостоящих друг другу мира, которые по сути состояли в тесном родстве, - Франца Иосифа и эрцгерцога Франца Фердинанда. Фридрих III обращался со своим сыном и соправителем, как со школьником, заставляя его шесть часов ожидать аудиенции. Он был сильно раздражен, когда Максимилиан сумел выбраться из плена в Брюгге, путем переговоров заключив соглашение, которое Фридрих счел противоречащим интересам империи; это был «вечный позор» и как таковой совершенно неприемлем. Принц не должен позволять себя шантажировать, и обязательства, которые Максимилиан дал фламандским городам, были поэтому недействительны.

Фридрих III обладал очень сильным чувством того, что правильно; Максимилиан временами демонстрировал «совершенно наивную безнравственность в политических делах». Фридрих верил в высокую ответственность, которой облек его Бог на императорском посту. Для него император был временным главой христианского мира даже в те времена, когда ему не хватало политической власти и авторитета.

В годы их совместного правления отец и сын зачастую проводили каждый свою независимую или несовместимую политику. И все же временами, когда отношения между ними казались в наибольшей степени напряженными, через кажущуюся непроницаемой корку у старика прорывались глубокие и истинно человеческие чувства. И тогда любящий отец встряхивался и увлекал своего сына собственной концепцией государства и со временем начал все больше и больше доверять ему решение государственных задач, например борьбу с Венгрией и Францией в 1489 г. Начиная с этого года отношения между Максимилианом и его отцом сильно улучшаются. В своих бургундских владениях Максимилиан попал под влияние западного национализма. Его отец заставил его пройти тяжелую школу и прийти к универсализму, присущему должности императора. Многое было сказано о непостоянном, непредсказуемом и несистематическом ведении Максимилианом политики. Но такое поведение лишь отражает огромное напряжение, которое накладывало на него такое перевоспитание. Все, что он унаследовал от своего неповоротливого отца, боролось в нем с темпераментом, унаследованным от матери, который был западным, очень чувствительным, нервным и гибким - наследство от португальских, бургундских и английских предков. (Элеонора была, помимо прочих, потомком Филиппы Ланкастерской - дочери Джона Гонта.)

К тому же детство Максимилиана не было таким идиллическим, как может показаться из его собственного рассказа. Его наставник Питер Энгельбрехт настолько бестактно обращался с ребенком, что мальчик испытывал психологический дискомфорт и трудности в общении. Винер-Нойштадт, где вырос Максимилиан, постоянно принимал беженцев из Венгрии и Хорватии, чьи рассказы о панике и турках, которые похищали мужчин, женщин и детей, вероятно, доходили до его ушей. Последовавшие за этим суровые годы в Бургундии выдернули юного принца из мира игр и фантазий и окунули его в реальность. Его опыт общения с королем Людовиком XI нанес вред, который проник глубоко: «Во всем мире нет большего и более трусливого негодяя» -таково было его мнение о короле, и оно окрасило его представление о Франции в целом.

Максимилиан родился в Чистый четверг (22 марта) 1459 г. в Винер-Нойштадте. От бабушки со стороны отца Кимбурги Мазовецкой ему досталась польская, литовская и русская кровь в венах. Со стороны матери все его предки, не считая английской прабабушки, были выходцами из Пиренейских монархий. Среди тридцати двух непосредственных предков Максимилиана трое были немцами, двое - французами (оба они были уроженцами территорий внутри империи или на ее границах), четверо - итальянцами, десятеро - португальцами и испанцами (плюс еще двое, которых нельзя идентифицировать более точно), трое -англичанами, трое - поляками, один литовец и четверо русских. Максимилиан, который в памяти немецкого народа продолжает жить как «император», был поистине европейцем.

Эней Сильвий охарактеризовал своего бывшего господина Фридриха III как человека, который хотел завоевать мир, сидя на месте. Максимилиан был чрезвычайно подвижным на весьма «современный» лад. Можно назвать до сотни деревень и городов, где он провел всего одну ночь. Император был человеком «в походе», как и его внук Карл V.

В Weisskunig - повести о своей жизни, которая, по его замыслу, должна была стать иллюстрированным и литературным руководством для воспитания будущих принцев, Максимилиан перечисляет все предметы, которые он изучал в юности: чтение, письмо, семь свободных искусств, политическая наука, наблюдение за звездами, черное искусство, «любовь к истории», искусство врачевания, канцелярское дело, плотницкое ремесло, музыка, игра на лютне, гастрономия, чеканка монет, горное дело, стрельба из арбалета верхом и в пешем строю, владение оружием всех видов, соколиная охота, охота на оленя, серну, горного козла, дикого кабана и медведя, рыбная ловля и ловля птиц. Масса певчих птиц, которых он возил с собой, производила несмолкаемый шум, который действовал на нервы его помощников.

В раннем возрасте он научился рисовать красками и карандашами, и он подчеркивает полезность рисования как тренинга по стратегической подготовке. Он рассказывает, что в детстве он специально стремился к обществу простых людей - печников, метельщиков, грузчиков и им подобных, чтобы выучить другие языки, на которых говорят люди в его будущем королевстве, например «виндский» язык. В конечном итоге он мог говорить на семи языках. Он был сама учтивость: молодой, средних пропорций, с сияющим взглядом и привлекательными манерами - общаться с таким человеком людям «из народа» доставляло нескрываемое и истинное удовольствие. Он мог весело отплясывать с женами буржуа в Нюрнберге, болтать со своими наемниками и литейщиками о пушках, со слугами на охоте - да вообще со всеми, кого встречал, движимый безграничным любопытством. Первый серьезный и решающий опыт своей жизни он получил, когда поехал в Бургундию.

Когда Максимилиан был молод, Австрия и Бургундия были двумя разными мирами. Вена и австрийские земли были погружены в невзгоды и горькую нищету, тогда как Филипп Добрый Бургундский был богатейшим принцем в Европе (богаче его была только Венеция). Находясь в Нидерландах, Максимилиан в своих письмах выражает крайнее удивление, обнаружив там двадцать городов величиной с Вену и почти столько же окруженных рвами замков, равных Люксембургу. Он с благоговением обнаружил, что у герцога имеются три тысячи соколов и четыре тысячи охотничьих собак. Два мира впервые столкнулись, когда «бедный император» и «богатый герцог» встретились в Трире в 1473 г. Ослепительное вступление в город Карла Лысого вызвало завистливые сравнения с собственной небольшой императорской свитой. Один бургундский придворный насмешливо заметил, что предки императора, вероятно, ходили в шкурах. Тем не менее император всегда был императором; а герцог Бургундский был тем, кем его сделали его военная сила и великолепие его двора. Брачные планы между Австрией и Бургундией витали в воздухе