Тем временем Сьюзи взяла на себя еще больше обязательств, чем когда-либо. Это касалось не только семьи, но и омахского общества. Она начала давить на Уоррена с тем, чтобы пресечь его неуемную одержимость работой. Партнерство Баффетта было нафаршировано акциями American Express. К концу 1965 года его активы составляли 37 миллионов долларов, включая более чем 3,5 миллиона долларов прибыли от American Express. В результате доля Уоррена и Сьюзи в партнерстве достигла 6,8 миллиона долларов. Ему было 35 лет. По меркам 1966 года Баффетты были одной из богатейших семей Америки. Сьюзи считала, что им следует больше делать для Омахи.

В 1966 году она буквально светилась от счастья, определившись с делом своей жизни. Сьюзи сделала своей главной задачей ликвидацию сегрегированного жилья в Омахе. Эта идея пугала многих белых. В свою общественную деятельность и работу по защите гражданских прав она пыталась вовлечь и Уоррена. Он согласился, но заседать в комитетах ему не нравилось.

Уоррен был далеко не равнодушен к социальным и политическим проблемам. Он был глубоко обеспокоен возможностью ядерной войны. Казалось, ее угроза стала неотвратимой после Карибского кризиса 1962 года, когда противостояние между Кеннеди и Хрущевым из-за удаления советских ракет с Кубы едва не привело к обмену ядерными ударами. Опубликованный в 1962 году антиатомный трактат философа Бертрана Рассела под названием «Есть ли у человека будущее?» произвел на Баффетта сильное впечатление[347]. Он даже держал на своем столе небольшую табличку с цитатой из антиядерного манифеста 1955 года, который Рассел составил совместно с Альбертом Эйнштейном: «Помните о том, что вы принадлежите к роду человеческому, и забудьте обо всем остальном»[348].

У Уоррена были четкие представления о его специализации. К своим особым умениям он относил способность думать и делать деньги. Он никогда не был рядовым волонтером и считал: неважно, насколько срочным и важным было дело – оно отнимало время, которое, по его мнению, лучше потратить на обдумывание идей и зарабатывание денег, чтобы он мог выписывать чеки на все большие суммы.

В 1960-е годы у многих было жгучее желание низвергнуть истеблишмент, который развязал войну и управлял военно-промышленным комплексом. Умами людей владело стремление «не продаваться». Поэтому социальная сознательность для некоторых вступала в противоречие с необходимостью зарабатывать на жизнь. Уоррен, однако, считал, что работает на партнеров, а не на государство, что его деловая хватка и деньги помогают антивоенному движению и борьбе за гражданские права.

И все же назревал конфликт, связанный с борьбой за поиск инвестиций для партнерства. Ему удалось найти несколько недооцененных акций, которые все еще фигурировали в еженедельных отчетах Standard & Poor's: Employers Reinsurance, F. W. Woolworth и First Lincoln Financial. Он также купил несколько акций Disney после того, как встретился с Уолтом Диснеем и убедился в его исключительной сфокусированности, любви к работе. Затем купил еще акций Berkshire и создал «короткую» позицию на 7 миллионов долларов в компаниях Alcoa, Montgomery Ward, Travelers Insurance и Caterpillar Tractor. Он одалживал акции и продавал их, делая ставку на падение цен.

В январе 1966 года в партнерство Уоррена поступили еще 6,8 миллиона долларов. Баффетт обнаружил, что капитал партнерства составлял теперь 44 миллиона долларов, но у него слишком мало «сигарных окурков», чтобы разжечь их на эти деньги. Таким образом, впервые часть денег он оставил неиспользованными. Для него это было экстраординарным решением[349]. С того дня, как он покинул Колумбийскую школу бизнеса, его проблема всегда заключалась в том, чтобы получить достаточно денег и влить их в бесконечное количество инвестиционных идей.

Баффетт весь год беспокоился о том, что может разочаровать партнеров. Свое последнее письмо к ним он начал с радостной новости об огромных прибылях American Express. Но затем он сообщил настоящую новость, которая стала первым из многих подобных предупреждений: «Теперь я чувствую, что мы подобрались гораздо ближе к тому рубежу, когда увеличение размера партнерства может оказаться невыгодным». Он объявил, что закрывает дверь в партнерство на замок и прячет ключ. Это значило, что новых партнеров больше не будет.

С самого раннего возраста каждый из детей Уоррена знал, что не стоит ждать никакой финансовой помощи, кроме оплаты образования. Он мог бы привлечь детей к партнерству, чтобы научить их разбираться в деньгах, инвестировании и в том, как он проводит свое время. Примерно так он и поступал с партнерами. Но Уоррен крайне редко учил тех, кого видел каждый день. Его дети таких уроков не получали.

Вместо этого он купил им акции захудалой Berkshire Hathaway. Как управляющий трастом, который его отец оставил внукам, он продал ферму, купленную Говардом в качестве спасительного семейного прибежища, а на вырученные деньги приобрел акции. Учитывая, что Уоррен не считал в полной мере своим богатство, которое не заработал сам (а именно так он относился к наследству), он мог бы оставить ферму в покое. Маленькая ферма в Небраске не стоила слишком много, и дети не разбогатели бы от наследства деда. Но, вложив вырученные деньги в свой едва трепыхающийся текстильный бизнес, он увеличил долю в Berkshire на две тысячи акций. Почему это так сильно его заботило, было загадкой для сторонних наблюдателей, но с тех пор, как Баффетт проложил себе путь к контролю над Berkshire, он казался просто одержимым этой компанией.

Дети Баффеттов разбогатеть не рассчитывали. Они даже не знали, что у них богатая семья[350]. Их родители хотели, чтобы они росли неиспорченными – так оно и было. Как и всем прочим детям, им приходилось выполнять домашнюю работу, чтобы получать карманные деньги. Уоррен спорил со Сьюзен из-за ее расходов так, как будто Баффетты были на грани разорения. Затем она все равно получала деньги и обеспечивала жизнь семьи высшего среднего класса. Дети отдыхали в замечательных местах, развлекались в загородном клубе, носили хорошую одежду, видели мамин «Кадиллак» и меховые шубы. Но они никогда не воспринимали деньги как должное. Отец постоянно придирался к небольшим суммам и удивлял их, отказывая в мелких тратах. Если он вел их в кино, то мог не купить попкорна. Если кто-то из детей просил о чем-то, его ответ вполне мог быть отрицательным: «Если я куплю что-то тебе, мне придется купить то же самое всем».

Дети росли в семье, где деньги регулярно использовались как инструмент контроля. Уоррен брал Большую Сьюзи в магазин на