Фокс и Александр были ошеломлены. Что они делали не так? Баффетт дал им понять, что ему нужен контроль над компанией. Однако езда на хвосте, даже в ситуациях захвата компании, была популярным развлечением среди команды грэмовцев. Это считалось спортивным поведением. Но Баффетт буквально забрал их акции, сказав, что ему они нужны больше. Они согласились продать их Уоррену по рыночной цене, потому что эти акции явно имели для него большое значение. Казалось, что он испытывает какую-то таинственную привязанность к Berkshire Hathaway.

Подобно Фоксу и Александеру, несколько других людей также наблюдали за Баффеттом. Это создавало конкуренцию. Он дал понять грэмовцам, что они должны держать свои лапы подальше от Berkshire. Единственным исключением стал Генри Брандт. Уоррен позволил Брандту в качестве вознаграждения за услуги купить акции ниже 8 долларов за штуку. Баффетт начал вести себя несколько чванливо, что раздражало некоторых людей. Но их завораживала его твердость и правота. Даже его скряжничество добавляло ему очарования. Много лет он оставался, наверное, единственным человеком, который, регулярно ведя дела в Нью-Йорке, обходился не только бесплатным жильем (он останавливался у матери Фреда Кулкена, Анны Готтшальдт, на Лонг-Айленде), но и бесплатным офисом Tweedy, Browne. Правда, теперь в некоторых поездках его сопровождала Сьюзи.

По ее указанию он перестал останавливаться у матери покойного друга и стал снимать номер в отеле Plaza. Отель был удобнее для бизнеса, но также к нему гораздо ближе располагались магазины Bergdorf Goodman, Best & Company и Henri Bendel, что было важно для Сьюзи. Вокруг Баффеттов давно ходили слухи о том, что Уоррен укладывал дочку спать в ящике комода, чтобы не покупать ей кроватку. На этот раз слухи говорили, что он нашел в Plaza самый дешевый номер: крошечную каморку без окон, похожую на комнату горничной, которую он снимал во время учебы в Колумбийском университете, и договорился снимать ее за ничтожные деньги всякий раз, когда приезжает в Нью-Йорк один[333].

Кроме того, теперь появились еще и поездки в Bergdorf's. Дни Сьюзи проводила за шопингом, куда отправлялась сразу после ланча. По вечерам они ходили ужинать, затем на Бродвей или в кабаре. Уоррену нравилось смотреть, как жена развлекается. Теперь у нее была возможность запустить руку в семейный кошелек. Препирательства по поводу того, сколько она может потратить, стали для Баффеттов своего рода игрой. Зачастую Сьюзи оправдывалась тем, что делает это ради других. Однажды Сьюзи вернулась из Нью-Йорка с жилетом из горностая после того, как встретилась в Нью-Йорке с другом Уоррена, который отвез их к меховщику. «Я чувствовала, что должна что-то купить, – сказала она. – Они были так добры ко мне». Подразумевалось, что она потратила деньги Уоррена просто потому, что не хотела огорчать меховщика.

В это время защита Berkshire от катавшихся на хвосте Уоррена была бы напрасной, если бы он не придумал, как управлять компанией достаточно хорошо. Он нанес еще один визит в Нью-Бедфорд, заехав на фабрику, чтобы повидаться с Джеком Стэнтоном, наследником компании. Уоррен знал, что кому-то придется управлять предприятием, когда он вырвет его из рук Сибери, и нужно было понять, кто именно займет его место.

Стэнтон младший сказал, что очень занят, и попросил Кена Чейса сопровождать Баффетта в прогулке по фабрике[334]. Стэнтон не знал, что его дядя уже предложил Чейса в качестве возможного преемника Сибери.

Кен Чейс по образованию был инженером-химиком. Тихий, уравновешенный и искренний 47-летний человек, он не знал, что является кандидатом в управляющие, но потратил два дня, объясняя Баффетту суть текстильного бизнеса. Баффетт был впечатлен его откровенностью и еще больше – его позицией. Чейс дал понять, что Стэнтоны совершают глупость, вливая деньги в бизнес, идущий ко дну[335]. Когда экскурсия закончилась, Баффетт сказал Чейсу, что останется с ним на связи[336].

Через месяц или около того Стэнли Рубину пришлось убеждать Чейса не принимать предложение о работе на конкурирующей текстильной фабрике. В это время Баффетт продолжал всеми силами скупать акции, включая те, которые принадлежали членам семьи Чейса.

Наконец, Баффетту предстояло встретиться с Отисом Стэнтоном, который хотел, чтобы его брат ушел в отставку. Он не возлагал надежд на сына Сибери и сомневался, что сам Сибери когда-нибудь отпустит бразды правления.

Отис с женой Мэри договорились встретиться с Баффеттом в клубе Wamsutta в Нью-Бедфорде[337]. За обедом в изящном особняке итальянского стиля, реликвии былого величия Нью-Бедфорда, Отис сказал, что готов продать акции при условии, что Баффетт сделает эквивалентное предложение Сибери. Уоррен согласился. Тогда Мэри Стэнтон спросила, могут ли они оставить себе пару акций из двух тысяч, которые продают, как семейную реликвию. Баффетт ответил отрицательно: он хотел получить «либо все, либо ничего»[338].

Благодаря двум тысячам акций Отиса Стэнтона доля Уоррена в Berkshire Hathaway подскочила до 49 % – этого было достаточно, чтобы обеспечить ему контроль над компанией. Захватив желанную добычу, в один апрельский день он встретился в Нью-Йорке с Кеном Чейсом и отвел его на кишащую людьми площадь на углу Пятой авеню и Сентрал-Парк-Саут, где купил два мороженых на палочке. Откусив пару раз, он перешел к делу: «Кен, я бы хотел, чтобы вы стали президентом Berkshire Hathaway. Как вы к этому относитесь?» Он объяснил, что теперь, когда у него есть контроль над компанией, он сможет сменить руководство уже на следующем заседании правления[339]. Чейс, несмотря на все намеки Рубина, который убеждал его не соглашаться на другую работу, был ошеломлен тем, что его выбрали, и согласился молчать до заседания совета директоров.

Не понимая, что их судьба уже решена, из Нью-Бедфорда приехали Джек Стэнтон с женой, чтобы встретиться с Уорреном и Сьюзи на завтраке в отеле Plaza. Китти Стэнтон, более напористая, чем ее муж, отстаивала интересы Джека. Пытаясь найти аргументы, которые подействовали бы на Баффеттов, Китти выложила козырь. Баффетт, конечно, не станет ниспровергать наследственную текстильную аристократию Новой Англии, которая держала этот бизнес на протяжении многих поколений, только ради того, чтобы его возглавила цеховая крыса вроде Кена Чейса.

В любом случае, было уже слишком поздно и для Джека, и для Сибери старшего, который правил единолично, не имея друзей в совете директоров. Он не нравился даже собственному председателю правления, Малкольму Чейсу. Поэтому, когда сторонники Баффетта организовали его выдвижение в совет директоров на специальном собрании 14 апреля 1965 года, его поддержала