Значит, уцелевшие арьи решили не ждать, пока их тоже отдадут богам. Верно, удрали сразу после праздника… Именно это хотел предложить им Киран, но бывшие соратники обошлись без его предложений. И без самого Кирана…

«Бросили меня, предатели! — метались мысли вельможи. — А может, дрив лжет?! Но зачем? Я могу вернуться в Ладьву и все увижу своими глазами…»

— Твои беды скоро закончатся, — сказал Дичко, наблюдая за арьяльцем. — Я пришел помочь тебе.

— Чем ты можешь мне помочь? — с горечью спросил Киран. — Вы, дривы, меня ненавидите!

— Если бы я хотел тебя убить, так уже убил бы, — хмыкнул Дичко. — А хотел бы похитить, так пришел бы не один… Не нужно меня бояться, я не причиню тебе вреда. Я лишь посланник. Большой человек желает видеть тебя. Самый главный, самый сильный в наших землях! Я отведу тебя к нему.

— О ком ты… Станимир?!

— Мне не разрешено называть его имя, — подмигивая, ответил Дичко.

«У дривов сейчас верховного вождя нет… Значит, Станимир — больше некому! Станимир послал ко мне гонца!»

В сердце Кирана вспыхнула надежда. Внезапное известие показалось не таким уж и удивительным — скорее ожидаемым и понятным. Ну конечно! Теперь, когда Станимир потерял царевну, чьим именем собирался вести войну против Аратты, ему понадобится другое «знамя». Как иначе придать вид законности вторжению? А то, что князь лютвягов готовился бросить полки на Аратту, Кирану было отлично известно еще осенью…

«Я прощу ему все, — с воодушевлением думал Киран. — Забуду жестокое убийство сестры и племянников. Соглашусь на все условия! Глава моих войск — пожалуйста! Хранитель Покоя — сколько угодно! Усыновить его, сделать наследником? С превеликим удовольствием — лишь бы выбраться отсюда…»

Блюститель престола перевел дух и деловито спросил:

— Когда выходим?

Дичко снял с плеча один из больших тюков и плетеные снегоступы.

— Прямо сейчас, господин. Возвращаться в Ладьву нельзя. Тебя уже начали искать. Вот теплая одежда, доля припасов и «лапки» для ходьбы по глубокому снегу…

— Но как мы доберемся до Станимира? — встревожился Киран. — Вендский тракт наверняка перекрыт!

— Об этом не беспокойся. Мы пойдем в обход. У дривов свои тайные тропы, — обнадежил Дичко.

* * *

Так начался самый тяжелый поход в жизни Кирана. Он и так-то был не большой любитель пеших путешествий. Если куда и приходилось ездить, так в удобном возке, в крайнем случае верхом. Но никак не тащиться сквозь нехоженые чащобы, уминая снегоступами глубокий снег. А уж ночевки! Первую ночь они попросту забрались под раскидистую ель, словно в живой шалаш, где смертельно уставший Киран даже не уснул, а мгновенно провалился в забытье на ложе из слежавшейся хвои. Весь следующий день он еле плелся, преодолевая боль в теле. Ноги ломило от непривычной ходьбы, плечи — от веса тюка, горло саднило… А Дичко не просто прокладывал тропу, так еще и напевал при этом.

Следов на снегу попадалось много: заячьи, лисьи, лосиные… Птичьи: от куропаток до тетеревов с глухарями… Кирана удивляло, почему его проводнику нет до этих следов никакого дела. Припасов у них с собой было не слишком-то много — точно не хватит до владений Станимира; тертая походная еда отвратительна на вкус — так почему бы не поохотиться? Но видно, дрив что-то знал — недаром шагал через лес, как через собственный двор.

Следующим вечером подходящей елки им не подвернулось, и Дичко выстроил шалаш.

— Что это за нора? Ты полагаешь, в этом можно спать?! — расхохотался Киран, глядя, как парень обкладывает скаты из лапника кусками льда, а потом сверху засыпает снегом. — Мы же замерзнем насмерть!

— Там тепло! — удивился Дичко. — Главное — не спать прямо на снегу…

Они сделали настил из веток, закидали его еловыми лапами, и, к изумлению Кирана, оба отлично выспались. Только перед самым рассветом арию помстилось жуткое: будто они отдыхают у костра на привале и вдруг к огню подсаживается человек с содранной кожей. От такого зрелища Киран подскочил с воплем — сна как не бывало. Но тяготы дневного пути понемногу стерли страшный сон из его памяти.

Через пару дней оттепель закончилась и вновь ударил морозец. Дичко выстроил еще более занятный шалаш. Он поставил большой намет, с одной стороны обложил его лапником, а с другой пристроил два бревна и развел под ними огонь.

— Ночью мы сгорим, — убежденно сказал Киран, разглядывая тлеющие бревна прямо у своих ног.

— То замерзнем, то сгорим… Как ты боишься смерти, арьялец, — посмеивался Дичко.

Той ночью их разбудил многоголосый вой из глубины леса.

— Волки? — вскинулся Киран, поспешно натягивая сапоги.

— Волки, да непростые, — протянул Дичко, прислушиваясь. — Знаем мы таких волков… Похоже, за тобой!

— За мной?! Так ты… ты… завел меня…

Киран затрясся от ужаса. Вот в чем дело! Все-таки ловушка! Как он мог довериться дриву?!

Не помня себя, вельможа в одном сапоге вылетел из шалаша.

— Куда? — крикнул ему в спину Дичко. — Шапку надень! Меч забыл!

Киран кинулся к ближайшей березе, потом к другой, подпрыгнул, пытаясь достать нижнюю ветку.

— Ты чего скачешь, арьяльец? — хохотал Дичко. — Замерз?

Вельможа не слушал его. Может, он еще успеет вскарабкаться на дерево и тем самым отсрочить неизбежное…

Волчий вой раздался совсем близко. Колени Кирана подломились, и он упал в снег, смиряясь с неизбежной гибелью. Дичко поглядел на него с брезгливой жалостью и поднял голову, испуская долгий ответный вой.

Киран застыл ни жив ни мертв. Лес тоже молчал.

— Ушли, — произнес через некоторое время Дичко. — Ступай в шалаш, арьялец. Или собрался спать в сугробе?

— Оборотни… послушались тебя? — недоверчиво пролепетал Киран.

— Да. Это ж наши родичи. Не бойся детей Медейны. Мы скоро пойдем безопасными местами — такими, где тебя волки точно не тронут…

* * *

Они шли на восток, держась лесных ручьев, забирая все дальше к северу. Киран предполагал, что Дичко нарочно уводит его от вендского тракта по большой дуге, обходя на всякий случай даже дривские селения. По крайней мере, по пути они не встретили ни одного.

Через пару дней диколесье поредело, прокладывать тропу стало легче. Чаще начали встречаться лесные озера. Потом потянулись широкие заснеженные болота, которые можно было опознать лишь по торчащим из снега трухлявым березовым стволам. Дичко тщательно обходил стороной такие места.

— Видишь черные и рыжие проплешины — вон там, где снег стаял? — указывал он вдаль рукавицей. — Там земля горела — а может, и по сей день горит. Не приведи боги угодить в такую яму! Она порой тлеет годами… Огонь ползет, ползет под землей, а