Шрифт:
Закладка:
В возрасте десяти лет Сварнлата заявила, что новая знакомая их семьи, жена профессора колледжа, была в предыдущей жизни ее подружкой. Несколько месяцев спустя об этом случае узнал Шри Х. Н. Баккерджи с кафедры парапсихологии университета в Джайпуре. Он встретился с семьей Мишер, а затем, руководствуясь указаниями Сварнлаты, разыскал дом Патхаков. Он обнаружил, что рассказы Сварнлаты весьма напоминают историю жизни Бии, которая была дочерью Патхаков и женой Шри Чинтамини Пандая. Бия умерла в 1939 году.
…Летом 1961 года видный психиатр и исследователь психических феноменов из Вирджинского университета Ян Стивенсон посетил обе семьи и попытался проверить достоверность этого случая. Стивенсон выяснил, что из 49 заявлений Сварнлаты только два не соответствовали действительности. Она детально описала дом Бии, соседние постройки… случаи из жизни Бии, которые были известны далеко не всем родственникам. Она безошибочно находила среди присутствующих своих давних близких друзей, родственников и слуг, несмотря на попытки сбить ее с толку. Интересно, что в отношениях с "братьями", которые были старше ее на 40 лет, она вела себя как старшая сестра.
Сварнлата рассказывает и о другом, промежуточном воплощении, в котором она была ребенком по имени Камлем, жившем в Синкете (Бенгалия) и умершим в возрасте девяти лет. Многие из ее рассказов верно описывают местные географические особенности Бенгалии; выяснилось также, что ее песни и танцы являются бенгальскими, хотя она всю жизнь провела среди людей, говорящих только на хинди» (Мартынов А. В., 1989. С. 115–116).
Продолжая тему реинкарнации, не могу не обратиться к изумительному по глубине и художественному мастерству рассказу Г. Уэллса «Дверь в стене», всегда, еще со школьной моей поры, очень трогавшему меня. Речь в нем идет о пятилетнем английском мальчике из небольшого провинциального городка, неожиданно попавшем в светлый и прекрасный потусторонний мир, где он жил некоторое время, но по каким-то причинам не был удостоен реинкарнационного посвящения.
История эта, по Уэллсу, началась так. Мальчик шел по улице и вдруг увидел зеленую дверь в белой стене. На него нашло неизъяснимое волнение, и ему страстно захотелось войти в нее. После минутного колебания он заставил себя открыть загадочную калитку. Там, за стеною, ему открылся сказочный мир счастья и света, что-то вроде чудесного райского сада, населенного добрыми зверями и добрыми людьми, живущими в прекрасных дворцах. Вот как описывает мальчик (Уоллес), став взрослым человеком, свои детские впечатления:
«Все время мною владело яркое чувство, что я, наконец, вернулся домой. И когда на дорожке появилась высокая прекрасная девушка, с улыбкой пошла ко мне навстречу, сказала: "Вот и ты!", подняла, расцеловала, опустила на землю и повела за руку, — это не вызвало во мне ни малейшего удивления, но лишь радостное сознание, что так все и должно быть, и воспоминание о чем-то счастливом, что странным образом выпало из памяти…»
И далее:
«Мне вспоминаются кое-какие подробности. Мы прошли мимо старика, сидевшего в тени лавров и погруженного в размышления. Миновали рощу, где порхали стаи резвых попугаев. Прошли вдоль широкой тенистой колоннады к просторному прохладному дворцу, где было множество великолепных фонтанов, прекрасных вещей, — все, о чем только можно мечтать. Было там и много людей — некоторых я могу ясно припомнить, других смутно, но все они были прекрасны и ласковы. И каким-то непостижимым образом я сразу узнал, что я им дорог и они рады меня видеть. Их движения, прикосновения рук, приветливый, сияющий любовью взгляд — все наполняло мое сердце неизъяснимым восторгом…»
И еще:
«Я встретил там товарищей игр. Для меня, одинокого ребенка (у мальчика умерла мать, и его воспитывал суровый отец. — М. К.), это было большой радостью. Они затевали чудесные игры на поросшей зеленой травкой площадке, где стояли солнечные часы, обрамленные цветами. И во время игр мы полюбили друг друга.
Но как это ни странно, тут в моей памяти провал. Я не помню игр, в какие мы играли. Никогда не мог вспомнить. Впоследствии, еще в детские годы, я целыми часами, порой весь в слезах, ломал голову, стараясь припомнить, в чем же состояло это счастье. Мне хотелось снова у себя в детской поиграть в эти игры. Но нет. Все, что я мог припомнить, — это ощущение счастья и два дорогих товарища, которые все время играли со мной…
Потом появилась строгая темноволосая женщина с бледным серьезным лицом и мечтательными глазами, строгая женщина с книгой в руках, в длинном одеянии бледнопурпурного цвета, падавшем мягкими складками. Она поманила меня к себе и увела с собой на галерею над залом. Товарищи по играм нехотя отпускали меня, они прекратили игру и стояли, глядя, как меня уводят. "Возвращайся к нам, — кричали они. — Возвращайся скорей!"
Я заглянул в лицо женщине, но она не обращала на них ни малейшего внимания. Ее кроткое лицо было серьезно. Она подвела меня к скамье на галерее. Я стал рядом с ней, собираясь заглянуть в книгу, которую она открыла у себя на коленях. Страницы распахнулись. Она указывала мне, и я в изумлении смотрел: на оживших страницах этой книги я увидел самого себя. Это была повесть обо мне; там было показано все, что случилось со мной со дня моего рождения…
Это была самая настоящая действительность, да, это было так: люди двигались, события развертывались. Вот моя дорогая мать, почти позабытая мною, вот и отец, как всегда прямой и суровый, наши слуги, детская, все знакомые домашние предметы. Затем входная дверь и шумные улицы, где сновали туда и сюда экипажи. Я смотрел и изумлялся, и снова с недоумением заглядывал в лицо женщины, и переворачивал страницы, перескакивая с одной на другую, и все не мог насмотреться; наконец я увидел самого себя в тот момент, когда я топтался в нерешительности перед зеленой дверью в белой стене. И снова я испытал душевную борьбу и страх.
— А дальше! — воскликнул я и хотел перевернуть страницу,
