на Тихоокеанском театре боевых действий{411}. Генерал Уильям Ф. Дин, который наблюдал за Корейской войной, находясь в плену, позже описывал: «Думаю, не осталось ни одного моста между Пхеньяном и Канге. Там, где были города, остались руины; занесённые снегом пустые места там, где раньше стояли дома. Деревни, в которых раньше кипела жизнь, напоминали пустые скорлупки. Их жители попрятались в труднодоступных горных ущельях, где до них могла добраться лишь всеобщая бомбардировка»{412}.

Во время Корейской войны США несколько раз порывались применить атомное оружие. Впервые это случилось поздней осенью 1950 года, после вступления Китая в войну. Генерал Дуглас Макартур не сомневался. «Я хотел сбросить около 30 атомных бомб на границе с Маньчжурией, — рассказывал он в интервью следующей весной. — Это бы привело к радиоактивному заражению территорий от Японского моря до Жёлтого, что продолжалось бы от 60 до 120 лет. В течение по меньшей мере 60 лет невозможно было бы напасть на Корею с севера»{413}. Президент Трумэн отверг такое предложение, опасаясь возможного конфликта с СССР с применением ядерного оружия{414}. Вместе с тем он передал командование военными действиями менее ретивому генералу.

США тем не менее загрузили атомными бомбами одну эскадрилью, которая была готова отправиться с базы на острове Гуам к востоку от Японии. Когда вопрос о применении ядерного оружия вновь возник весной 1953 года, предложение сразу было отклонено новым американским президентом Дуайтом Д. Эйзенхауэром. Впрочем, он воспользовался угрозой применения ядерного оружия для достижения прогресса в переговорах о прекращении огня.

Вскоре Кёртис Лемей констатировал: «В течение примерно трёх лет мы уничтожили 20 процентов населения Кореи»{415}. От двух до трёх миллионов корейцев погибли, как непосредственно вследствие военных действий, так и от голода: рисовые поля были уничтожены. В документах говорится о 8500 разрушенных фабрик, 1000 больниц, 5000 школ и 600 тысячах домов{416}. Лишь много времени спустя стало понятно, что США использовали бактериологическое оружие, над которым работали японский микробиолог Сиро Исии и его Отряд 731 во время Второй мировой войны{417}.

Несмотря на деморализацию гражданского общества и рост количества восстаний против американской власти, Военно-воздушные силы США заключили, что кампания была исключительно успешной. Они также считали, что теперь США вправе «проводить военно-воздушные учения в любом месте и патрулировать воздушное пространство на всей территории противника, если того требует ситуация»{418}. Это мнение, хоть и чересчур абстрактно сформулированное, получило поддержку.

Фреда Кирчвей, редактор журнала «Нэйшн», надеялась, что Корейская война станет предупреждением для американцев. «Власть, которая главную цель видит в смерти врага, сама становится врагом. […] Американский характер, вспыльчивый и импульсивный, жёсткий и причиняющий боль, восстаёт против печальных последствий войны в Корее»{419}.

В действительности протестов было мало{420}. Генерал Макартур уже в начале войны запретил журналистам распространять информацию, которая «могла повлиять на мораль в странах ООН или стать причиной унижений США и их союзников»{421}. Вместо этого американская пресса сфокусировалась на сенсационных историях о воздушных боях и дуэлях истребителей. Это была первая в истории война, в которой участвовали самолёты с реактивными двигателями, и лётчики приобрели совершенно новый, высокий статус, по крайней мере на некоторое время. Портреты лучших лётчиков, которые сбили более пяти самолётов, печатались в газетах и журналах. Систематические ковровые бомбардировки старательно обходились молчанием. Как и в случае с советским ревизионизмом, в американских школьных учебниках до сих пор не упоминаются подробности о Корейской войне{422}. Журналист и писатель Блейн Харден в 2015 году выразил сожаление о произошедшем и сказал, что американцы никогда не смогут понять, почему Северная Корея боится и ненавидит США вот уже 70 лет{423}.

Глава 25

Бомбардировка по вызову

Дуглас А-26 «Инвейдер»

(США)

Принят на вооружение: 1944 год

Количество, ед.: 2452

Экипаж, чел.: 3

Размах крыла, м: 21,3

Максимальная скорость, км/ч: 570

Практический потолок, фут (м): 22 000 (6700)

Максимальная дальность, км: 2300

Бомбовая нагрузка, кг: 2700

Очень холодное январское утро в Женеве, 1962 год. В кожаном кресле в фойе отеля «Берг» сидит 45-летний заядлый курильщик Ян Зумбах и рассеянно листает старые номера журналов «Шпигель» и «Лайф». «Крепкий, с умными глазами. […] В нём сочетаются властность и компетентность, незаменимые качества для человека, который возглавляет наёмников» — так описывал его один из будущих коллег{424}. Но Зумбах также выглядит немного опустошённым после нескольких лет работы владельцем ночного клуба в Париже, а называя его «крепким», коллега скорее пытался деликатным образом описать его пивной живот и мясистые щёки, поскольку Зумбах никогда ни в чём себе не отказывал за столом. Он уже собирается уходить, когда в фойе появляется куда более добродушный Моиз Чомбе с вереницей телохранителей и неестественной улыбкой до ушей. «Хорошенький маленький человечек с большой головой», по словам самого Зумбаха{425}, Чомбе недавно возглавил республику Катанга, образовавшуюся на самом юге Конго на границе с Родезией (ныне Замбия), район, особенно богатый алмазами и такими полезными ископаемыми, как кобальт, медь и радий. Денег у него было предостаточно, так что теперь ему требовались солдаты и оборудование для собственных военновоздушных сил.

Ян Евгениуш Людвиг Зумбах родился в 1915 году в Урсынове под Варшавой. Его родители были помещиками швейцарского происхождения, которые в конце XIX века обосновались в Польше. В 1938 году он закончил военную лётную школу, и, как и немецкий пилот пикирующего бомбардировщика Ганс Рудель, чуть было не провалил теорию пилотирования. Когда немцы вторглись в Польшу в сентябре 1939 года, Зумбаха назначили лётчиком в 111-ю истребительную эскадрилью, но взлететь ему так и не удалось. Он сломал ногу и после этого долго восстанавливался. В отличие от нациста Руделя, который настаивал на возвращении на фронт сразу же после ампутации ноги, Ян Зумбах не обладал какими-либо значимыми идеалами. Он был прагматичен. Но в то же время он был лётчиком, преданным своему делу, и позже отличился в польской истребительной эскадрилье в Англии, получив прозвище Дональд Дак. После войны он основал компанию «Флайэвей лимитед», которая занималась контрабандой валюты, золота, швейцарских часов и оружия в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. На деньги от этого предприятия он в 1955 году открыл ночной клуб в подвальном помещении недалеко от площади Этуаль в Париже. Но он никогда полностью не отказывался ни от торговли оружием, ни от контрабанды, поэтому был находкой для Моиза