Шрифт:
Закладка:
Только благодаря этим усилиям европейской общественности «глобализация совести» охватила и Америку. Розанна Класс, директор Афганского информационного центра организации Freedom House, пригласила Барри и нескольких афганцев в Нью-Йорк, где они выступили на пресс-конференции, после которой нью-йоркские СМИ были вынуждены начать освещать эту историю. Вскоре читатели журнала Foreign Affairs узнали от Клода Малюре («Врачи без границ») о том, как зависимые от Советов афганские власти используют территориальный суверенитет страны для истребления собственного населения[677]. По словам Малюре, столкнувшись с повстанцами, «страны социалистической ориентации» прибегали к «массовым репрессиям против населения, иногда вплоть до уничтожения значительной части этого населения»[678]. Во время выступлений в Нью-Йорке Малюре и другие сотрудники «Врачей без границ» встретились с председателем Helsinki Watch Робертом Бернштейном, который познакомил их со своей коллегой Джери Лейбер и политологом из Йельского университета Барнеттом Рубином[679]. Вскоре Лейбер и Рубин отправились в Пешавар собирать свидетельства о нарушениях прав человека с намерением написать статью для New York Review of Books. Американское общественное мнение пробудилось.
Но новый гуманитаризм имел очевидные пределы. В течение многих лет Helsinki Watch выпускала доклады о нарушениях прав человека в Восточной Европе и СССР, но КГБ подавил деятельность советских диссидентов. Московская Хельсинкская группа была фактически уничтожена в 1982 году — почти всех ее участников отправили в лагеря или психиатрические больницы. Советский Союз обвинялся в изготовлении химического оружия, но сведения об этом были противоречивы, и парижские трибуналы тщательно избегали выдвигать обвинения в изготовлении оружия массового поражения. Обвинения в геноциде также не обсуждались, хотя афганские активисты (в отличие от Шёнмайра) сравнивали происходящее с Холокостом, а Барри использовал слово «геноцид» в статье для Les Temps Modernes[680]. Кроме того, Рубин признавал, что многие европейские «демократические левые» и «образованный класс Индии» остаются в блаженном неведении относительно афганской войны. Указывая на то, что преступления НДПА против индуистов и сикхов не получают достаточного освещения, Рубин прилагал все силы для создания более широкого народного фронта[681]. Нравилось это кому-то или нет, но единственным партнером гуманитаристов в их борьбе против «реального социализма» оставалось пакистанское «глубинное государство»[682].
При этом Исламабаду и гуманитаристам противостояли оккупационные силы — 100 тысяч советских солдат и десятки тысяч советников. Началась гонка на время. На одной стороне выступали афганское коммунистическое государство, СССР и территориальный суверенитет. Научившись (как им казалось) писать не только историю Афганистана, но и его будущее, советники из СССР стремились воспитать постреволюционное поколение афганцев в герметичных границах, оставленных, как наивно думали коммунисты, колонизаторами. На другой стороне выступал гуманитарный проект транснациональной морали, тесно связанный с группами моджахедов, действовавшими с территории, которую когда-то обозначали как «Пуштунистан». Столкнувшись с несчастными людьми, обреченными на смерть «реальным социализмом», гуманитаристы попросту игнорировали колониальную картографию — и тем самым стали частью движения «прочь от национального государства». Основой такого движения были афганские и пакистанские пуштуны, сперва разделенные империей, затем вовлеченные в проект экономического развития, а теперь зажатые между двумя новыми глобальными проектами. Увлечение миметическим (подражательным) изоморфизмом, характерное для «эпохи бурного развития», прошло. Центральная Азия стала ареной соревнования двух новых проектов миросозидания. Начался ужасающий эксперимент.
Глава четвертая. ОТ «ПУШТУНВАЛИ» К КОММУНИЗМУ?
С ростом сложности устройства общества непосредственный опыт восприятия происходящих в нем событий играет все меньшую роль в качестве источника информации и основы для суждений, в отличие от символически опосредованной информации об этих событиях.
Альберт Бидерман[683]Утром 19 августа 1981 года Валерий Сидоров, крупный комсомольский работник из Ленинграда, прибыл в Кабул в сопровождении семьи, чтобы начать двухлетнюю работу в Афганистане[684]. Первый день его пребывания в стране оказался совершенно безумным. Встречавшие Сидоровых русские и афганцы отвезли их в отель «Кабул», где Валерию выдали ключи от номера 104, находившегося в одном коридоре с номером 117, где двумя годами ранее маоисты убили американского посла. Семья улеглась спать, чтобы восстановить силы после смены часовых поясов, однако для самого Сидорова день оказался рабочим. Несмотря на жару, он переоделся в черный костюм и поспешил в вестибюль гостиницы, откуда правительственные служащие повезли его на встречу с Генеральным секретарем НДПА Бабраком Кармалем. Кармаль выразил свое восхищение тем, что такие специалисты, как Сидоров, — советники из числа комсомольских работников — приезжают в страну, чтобы консультировать молодежную организацию НДПА — Демократическую организацию молодежи Афганистана (ДОМА). Довольный, но сильно уставший Сидоров еле дошел до машины, и его отвезли обратно в отель.
Вечером того же дня Сидоров уложил жену и детей спать и пожелал им спокойной ночи. Выйдя в коридор, он постучал в комнату Николая Захарова — руководителя группы комсомольских советников. Захаров впустил друга в комнату, пожаловался на удушающую жару, но сказал, что у него припасено кое-что освежающее. Захаров достал дыню, положил ее на стол и взрезал. Однако разрезать до конца не получилось: нож на что-то наткнулся. Оказалось, что в дыне была спрятана бутылка «Столичной». По словам Сидорова, эта дыня была из числа «особого сорта дынь и арбузов, выведенных в Афгане советниками». Мужчины разрезали дыню на маленькие куски, разлили водку и не без волнения, но с большим чувством подняли стаканы за будущее социализма в Афганистане.
Сидоров и Захаров были членами одной из групп комсомольских советников, занимавшихся делами молодежи, которых отправляли в Афганистан с 1979 по 1988 год. Это была самая масштабная операция из всех, которые когда-либо проводил ВЛКСМ в странах третьего мира. В 1967 году, через два года после основания НДПА, ее лидеры создали Народную молодежную организацию, занимавшуюся агитацией в университетах Кабула и в армейских казармах[685]. Однако эти усилия оказались почти бесплодными: к 1978 году в организации состояло всего пять тысяч
