«Бессмертие не так восхитительно, как вам кажется», – сказал бы им я.

Наливаю себе на два пальца скотча, сажусь в кабинете напротив окна и надолго задумываюсь.

Элен

Первый город в нашем с Кэти первоначальном маршруте, который превратился в наш с Себастьеном, – Амстердам. Я давно хотела посетить Нидерланды, потому что именно там родился и вырос папа. Родители увезли его в Штаты подростком. Мы с Себастьеном прибываем как раз в Конингсдаг, когда вся страна празднует день рождения короля.

В зале прилетов аэропорта «Схипхол» нас встречает шофер с букетом тюльпанов и табличкой, на которой написано мое имя.

– Ты слишком добр ко мне, – говорю я Себастьену.

– Ты достойна и большего, – говорит он, целуя меня.

В последнее время он выглядит напряженным, и лишь когда мы ступили на землю Нидерландов, его настроение слегка улучшилось. Наверное, это огромное облегчение – уехать с Аляски. (Я до сих пор теряюсь в догадках, что произошло между ним и Адамом; Себастьен, по своему обыкновению, молчит.)

– Goedendag, Mevrouw Janssen, Meneer Janssen, – здоровается с нами шофер, которого зовут Ларс. – Het is leuk u te ontmoeten.

Я предполагаю, что это приветствие, и с улыбкой начинаю объяснять, что говорю только по-английски, как вдруг Себастьен ему отвечает, и у них завязывается разговор на голландском.

Поймав мой удивленный взгляд, Себастьен застенчиво улыбается.

– Ты не знала, что я говорю по-голландски?

– Добрый день, миссис Янсен.

Ларс переходит на английский – с едва заметным акцентом, как у моего папы. Я дотрагиваюсь до отцовских часов.

– Приятно познакомиться, – говорит Ларс. – Мистер Монтегю сообщил мне, что вы впервые в нашем прекрасном городе. Я провезу вас самым живописным маршрутом.

Как только мы выезжаем из аэропорта, пейзаж вспыхивает разноцветными полями тюльпанов. Именно такими я представляла Нидерланды, и мне не верится, что я наконец-то здесь.

– Трудно выбрать более удачное время для приезда, – говорит Ларс. – В День короля весь Амстердам выходит на улицы и празднует сутки напролет. У вас есть оранжевая одежда? Это цвет Нидерландов, и в Конигсдаг мы впадаем в оранжегекте – оранжевое безумие.

– Оранжевой нет… Но мы можем пройтись по магазинам.

– Блестящая идея, – кивает Ларс. – Я запишу вам адрес любимого бутика моей жены.

По дороге я любуюсь городом. Он еще красивее, чем я видела на фотографиях. Высокие узкие дома жмутся друг к другу, над ними голубое небо, а у самых порогов безмятежно струятся каналы. На воде качаются плавучие дома, а по старым каменным мостам прогуливаются парочки.

Мимо проносятся велосипеды, некоторые с большими ящиками впереди. В ящиках сидят улыбчивые дети, которые машут нам руками. Велосипедов намного больше, чем машин, и это чрезвычайно увлекательное зрелище. В Лос-Анджелесе без машины ничего не успеешь.

Скоро наша поездка заканчивается. Ларс паркуется и начинает выгружать багаж. Выйдя на тротуар, я в замешательстве оглядываюсь. Где же отель?

Себастьен указывает на канал. До меня не сразу доходит.

– Ты имеешь в виду…

– Да.

Перед нами современный плавучий дом с матовыми алюминиевыми бортами, большими окнами, выходящими на воду, и открытой палубой.

Я взвизгиваю от восторга. В колледже мы с моей лучшей подругой Моникой мечтали сбежать в Амстердам и жить в плавучем доме.

Себастьен не разделяет моей радости; он грустно смотрит сквозь меня и лодку, как будто сам он где-то далеко-далеко. Его преследует наша трагедия, хотя он старается не подавать виду. По ночам Себастьен иной раз вскакивает в панике и успокаивается, только поняв, что я рядом.

Он никогда не плачет. За все время, что мы говорили о прошлых Ромео и Джульеттах и я плакала над дневниками, Себастьен не проронил ни слезинки. Наверное, после множества потерь слез не остается.

Я осторожно трогаю его за плечо.

– Эй, ты где? Вернись.

– Ой, извини, – моргает Себастьен.

– В плавучем доме хотела жить одна из моих предшественниц? – мягко спрашиваю я. – Как меня тогда звали?

– Китри. Она любила рисовать корабли на набережной и мечтала о собственной лодке.

– Тогда осуществим ее мечты! – Мы медленно идем по причалу.

– Нет, у Китри была своя жизнь, – возражает Себастьен. – Теперь ты Элен, и у нас будут новые мечты.

Он целует меня и улыбается чуточку грустно.

Во второй половине дня мы осматриваем окрестности. Невозможно оставаться в мрачном настроении среди утопающих в зелени переулков и тихих каналов, и меланхолия Себастьена рассеивается, точно облака в ясном голубом небе. Узкие улочки украшены яркими навесами и деревянными вывесками, на каждом балконе цветут тюльпаны. Кругом звенят велосипедные колокольчики и щебечут птицы, создавая причудливый европейский саундтрек к нашему приключению.

Мы покупаем с лотка уличного торговца поффертье – маленькие пухлые оладушки, посыпанные сахарной пудрой, – и гуляем вдоль каналов от моста к мосту. В бутике, рекомендованном Ларсом, выбираем оранжевые наряды для Конингсдага, а еще я покупаю красивую корзинку ручной работы, которая пригодится для походов на весенние фермерские рынки.

Мы с Кэти изначально планировали провести в Европе всего две недели, но теперь, с Себастьеном, у меня нет никаких причин спешить домой. Я могу редактировать рукопись, находясь где угодно, а сезон крабов уже закончился. Уже представляю, как брожу по утрам среди киосков со свежесрезанными цветами и прилавков с ярко-красными вишнями и румяными абрикосами, зелеными горами спаржи и артишоков и складываю все, что захочу, в прелестную новую корзинку. Моя нынешняя жизнь выглядит легче и ярче, чем прежняя.

– Как насчет пикника на палубе вечером? – спрашивает Себастьен.

– О, давай! Гауда, хлеб и вино?

Солнце садится, в конце рабочего дня дороги вновь заполоняют велосипеды: люди разъезжаются по домам.

Мы не спешим возвращаться в плавучий дом. Здесь очень много специализированных маленьких магазинчиков, и это очаровательно.

Покупка гауды – целый процесс; не холодная витрина в супермаркете, а задушевная беседа с продавцом сыра. Вино – пространная дискуссия об особенностях терруара разных виноградников. Пока Себастьен общается с продавцами, я делаю фотографии для мамы и Кэти: гигантские круги сыра, полки с домашним хлебом, разложенным в корзинах, стенды с вином, с любовью отобранным сомелье.

Выйдя на улицу, мы проходим мимо кофейни. Внезапно меня захлестывает волна тошноты. О боже, что за запах? Я хватаюсь за живот и пробегаю мимо витрины, не останавливаясь до следующего угла улицы, где сгибаюсь пополам, тяжело дыша.

Себастьен, увешанный сумками с покупками, догоняет меня с трудом.

– Что случилось, Элен?

Я прислоняюсь к кирпичной стене, уверенная, что все