– Еще сюрприз?

– Ты хотела много сюрпризов. Закрой глаза и протяни руки.

Я повинуюсь. Себастьен кладет в них что-то похожее на брошюру.

– Теперь открывай.

Это не брошюра, а картонный конверт. Я открываю его, и у меня отпадает челюсть.

– Билеты на самолет? В Европу?

Я думала, что мои мечты о путешествии в Нидерланды и Францию накрылись медным тазом.

– И проживание на двоих, – говорит Себастьен. – Бери с собой Кэти и отпразднуйте окончание твоей рукописи, как и собирались.

– Нет, – заявляет Кэти. – Мы ведь уже говорили об этом, Себастьен, и я надеюсь, что ты человек слова.

Она поворачивается ко мне.

– Себастьен позвонил мне и предложил поехать с тобой с оплатой всех расходов. Но мы с мамой никогда не видели тебя такой счастливой. Посмотри на себя, ты сияешь. Поэтому я хочу, чтобы вы с Себастьеном поехали вдвоем. Мы с ним обсудили это и нашли компромисс: вы покажете нам Аляску, а потом вдвоем отправитесь в Европу.

– Но… – начинает Себастьен.

– Даже не думай отказываться, – отрезает Кэти. – Уговор дороже денег.

Себастьен колеблется, затем, увидев, как решительно она настроена, склоняет голову в знак согласия.

Я смотрю на Кэти, на маму и Себастьена.

– Вы сделали все это для меня?

– Мы ужасно гордимся тобой, дочка, – говорит мама. – Тебе нелегко пришлось в последние несколько месяцев, но ты справилась.

Она тактично не упоминает Меррика.

– Вау… Я даже не знаю, что сказать.

Себастьен кладет свои ладони поверх моих, между ними зажаты билеты на самолет.

– Просто скажи «да».

Я смотрю на билеты. И на его сильные, обветренные руки.

– Да! – Я киваю так сильно, что моя голова чуть не падает в горшочки с нутеллой. – Да, да, да!

В этот момент я перестаю верить в проклятие – проклятые не могут быть такими счастливыми.

Себастьен

Пару дней спустя, когда Элен увозит Бет с Кэти на соседний остров смотреть на диких лошадей, Меррик делает следующий ход в обостряющейся бракоразводной битве – в виде большого конверта из плотной бумаги. Обратного адреса нет, но я сразу догадываюсь, откуда ветер дует. Вот засранец!

В конверте – фотографии Элен, сделанные фотоаппаратом, какими пользуются частные детективы и папарацци. Ничего особенно скандального, но есть несколько фотографий, на которых мы запечатлены в моем доме.

Сердце колотится о ребра с такой силой, что может их раздробить. Как Меррик посмел вторгнуться в жизнь Элен? Это выходит далеко за рамки обычной злобы при разводе.

Я срываю со стены телефон и набираю номер Julius A. Weiskopf Group в Женеве. Меня немедленно соединяют с президентом фирмы.

– Рада слышать, Себастьен, – приветствует меня Сандрин по-немецки.

Я тоже перехожу на немецкий.

– Спасибо, что так быстро ответила.

– Ты знаешь, ради тебя я готова бросить все дела, – говорит она. – Чем могу помочь?

Вот почему мне так нравится Weiskopf Group: они не знают о моем прошлом, не задаются вопросом, почему я меняю имя и зачем мне новые документы, или почему мой счет открыт так долго. Работая с самыми успешными частными бизнесменами и ведущими знаменитостями, они стремятся помогать своим клиентам во всем и делают это блестяще.

– Возникла еще одна проблема с Мерриком Сауэром.

Я прохаживаюсь по дому и рассказываю Сандрин о полученных фотографиях. Она, как настоящий профессионал, не выражает никаких эмоций, а переходит к делу – перечисляет, что предпримут ее адвокаты: временный судебный запрет и встречный иск за незаконное проникновение и вторжение в частную жизнь, а также все остальное, что только могут придумать их блестящие юридические умы. Если Меррик хочет войны, он ее получит.

Заручившись поддержкой Сандрин, я облегченно вздыхаю и усаживаюсь в кресло.

– Ты не против, чтобы мы организовали охрану твоего имущества? – спрашивает Сандрин.

Это обязательное условие для самых важных клиентов.

Я задумываюсь. Я обещал Элен, что расскажу о любых поползновениях Меррика, и в то же время не хочу, чтобы она чувствовала слежку. Кроме того, я побаиваюсь гнева Меррика, как будто он может непреднамеренно сыграть роль в проклятии. И я пообещал себе не упоминать о проклятии, чтобы Элен вела себя как можно свободнее.

Я решаю помалкивать о конверте с фотографиями. Надеюсь, не пожалею.

– Присылайте охрану, – соглашаюсь я. – Только на пару недель, мы скоро уезжаем в Европу. Пусть они просто наблюдают за подходами к дому из леса. Я не хочу, чтобы какой-нибудь бывший моссадовец прикончил нанятого Мерриком детектива-любителя.

– Понятно, лишь припугнуть, очень осторожно. А в Европе услуги охраны потребуются?

– Пока нет…

Надеюсь, у Меррика не хватит средств за нами гоняться. Его ресурсы не безграничны.

– Дай знать, если передумаешь, – говорит Сандрин.

Я киваю. Она не видит, но догадывается.

– И еще кое-что, – вспоминаю я, рассматривая открытку с сообщением о помолвке Даны и Адама. – Я хочу отказаться от своей половины прав собственности на «Алакрити» и всего, что с ней связано.

– Продать или подарить? – спрашивает Сандрин, уже подсчитывая налоговые последствия того и другого.

Я провожу пальцами по модели лодки, стоящей между лампой и пресс-папье. Я отдал немалую часть своей жизни кораблям, но «Алакрити» – особенная лодка, и я буду по ней скучать. Уже скучаю.

– Хочу сделать подарок Дане Вонг, – говорю я. – В честь ее помолвки с Адамом, моим партнером.

– Хорошо.

Я благодарен Сандрин: она все понимает. Другие на ее месте поинтересовались бы, почему я не дарю свою часть бизнеса самому Адаму. Ответ прост: Адам может отказаться. Зачем мне вся эта юридическая головная боль и бумажная волокита? А Дана поймет, что это предложение мира; надеюсь, со временем поймет и Адам.

– Что еще, Себастьен?

На столе лежит открытый паспорт Элен. Я провожу пальцем по фотографии. Срок действия паспорта истекает через девять лет. У меня скручивает желудок. Она не доживет до другого. Я захлопываю паспорт и ударяю по нему пресс-папье.

– Себастьен? – переспрашивает Сандрин. – Что-то еще нужно?

Ты можешь снять проклятие? Спасти Элен от смерти?

– На сегодня все, спасибо, Сандрин, – произношу я вслух.

– Всего хорошего. Скоро с тобой свяжусь.

Она вешает трубку без долгих прощаний – еще одна отличительная черта сотрудников Julius A. Weiskopf Group. Они мне не друзья, а защитники, и при необходимости – мои боевые псы.

Я закрываю глаза и откидываю голову на плюшевую спинку кресла. Вечная жизнь утомительна. Если бы люди знали, что видел и пережил я, они не стали бы гоняться за бессмертием, придумывать модные диеты и правила для долголетия