– Готова? – спрашивает он, когда мы останавливаемся.

– Да.

Он снимает повязку. Я моргаю, глядя на столы и стулья и не понимая, в чем сюрприз. Я никого из присутствующих здесь не знаю. На стене огромная роспись с волком. Это подсказка?

Себастьен берет меня за плечи и разворачивает на сто восемьдесят градусов. Из кабинки в углу выскакивают мама и Кэти.

– Сюрприз! – визжу я.

На нас, вероятно, глазеют, но мне все равно, потому что я падаю в объятия двух самых близких людей.

– Как вы здесь оказались?

– Себастьен пригласил нас отпраздновать окончание твоей работы над черновиком романа, – объясняет Кэти.

Все еще не отрываясь от мамы и сестры, я оборачиваюсь к нему.

– Правда?

Он улыбается, и я понимаю, что люблю этого человека, который мало говорит, а свое отношение показывает делами.

Мы с Кэти и мамой еще немного обнимаемся, и мне даже не нужно представлять их Себастьену, ведь они уже «познакомились» по телефону, когда планировали приезд. Наконец мы устраиваемся в кабинке. В центре стола есть небольшое углубление для горелки, чтобы жарить сморы. Себастьен достает из подставки стопку ламинированных меню.

– Вау, – говорит Кэти, беря меню. – Мне, пожалуйста, стейк из оленины.

– Ты собираешься съесть Рудольфа? – поддразниваю я сестру.

– Именно.

Мама поднимает бровь.

– Теперь мы знаем, откуда у Тревора такая страсть откусывать головы динозаврам.

– Кто откусывает головы динозаврам? – непонимающе смотрит на меня Себастьен.

– Мой внук, – поясняет мама. – Сын Кэти. Он любит есть куриные наггетсы в форме динозавров, отрывая им головы и макая в кровь… ну, в кетчуп.

Себастьен смеется.

– Нет, серьезно, – говорит Кэти, – оленина вкусная?

– Кити-Кэт, – укоряю я, – ты не уловила сути этого места.

Я тянусь через стол и переворачиваю ее меню на другую сторону, озаглавленную «Звезды Аляски», предположительно в честь флага штата.

Она разевает рот, читая меню.

– И это все?..

– Вот именно, – говорит Себастьен.

Я присоединяюсь к Кэти и маме, которые изучают меню с двумя дюжинами разновидностей сморов[1].

Сморео: с печеньем Oreo вместо крекеров.

Чизкейк: ежевичный джем, взбитый сливочный сыр, маршмеллоу и молочный шоколад.

Мексиканский горячий шоколад: шоколад со специями, сгущенка, маршмеллоу и крекеры с корицей.

И так далее и тому подобное.

Кто бы мог подумать, что можно улучшить настолько совершенное блюдо, как сморы? Мне хочется попробовать все до единого.

– Думаю, я здесь поселюсь, – говорю я.

– Я с тобой, – поддерживает меня мама.

Себастьен сжимает мое колено.

– А можно, я буду приходить в гости?

Подходит официант, одетый в такую же униформу, как и хозяйка: меховая шапка и толстая фланелевая рубашка, на которой вышито его имя, Джим, и фигурка веселого мультяшного маршмеллоу, размахивающего топором. Джим здоровяк, будто с детства только и делал, что метал топоры, и смешной логотип на нем неуместен.

– Как дела, чувак? – Джим и Себастьен стукаются кулаками. Естественно, они знакомы. Маленький городок, популярная личность. – Сколько лет, сколько зим!

– Привет, Джим. Это моя девушка Элен, ее мама Бет и сестра Кэти. Они впервые на Аляске.

– Себастьен привел вас куда надо, у нас лучшие сморы в Америке. С чего начнем?

Мама заказывает сморы «Пинья колада». Кэти берет стейк из оленины и сморы «Элвис Пресли» с арахисовым маслом и беконом – девочки Янсен любят поесть, а Себастьен заказывает «Классические». Я выбираю «Ореховый шокоголик». Мне нравится название.

– Превосходно, – кивает Джим. – Советую вам заняться пока топориками. На кухне сегодня легкая запарка, так что еда будет готова примерно через полчаса.

– Ты готова метать топоры? – спрашивает у меня Себастьен.

– Я готова, – говорит мама, вылезая из будки.

Мы направляемся к огороженной площадке с большой деревянной мишенью на стене. Забор из сетки отделяет нас от соседней площадки справа, которую занимает четверка тощих очкариков. На их табло впечатляющее количество контрольных отметок, и топор всякий раз попадает в яблочко или близко.

При каждом попадании толпа взрывается аплодисментами.

В соседней клетке слева играют несколько пьяных девушек, которым, вероятно, не следовало давать в руки топоры. Они начинают строить Себастьену глазки. Кэти подходит прямо к сетке и свирепо смотрит на них. Девушки поспешно отступают в дальний угол.

Мама предлагает не вести счет, а просто повеселиться. Я полностью «за». Она метает топор и попадает во второе кольцо снаружи.

– Неплохо, – оценивает Кэти. – Но я умею лучше. Сейчас покажу, как надо.

Она метает топор и попадает по третьему кольцу снаружи, на одно ближе к центру, чем мама.

– Чемпионка, – говорит мама. – Ты уже где-то этому училась?

– Есть кое-какой опыт, – отвечает Кэти с невинным выражением лица, с каким ее ловили поздно ночью, когда она на цыпочках возвращалась с вечеринок.

– Твоя очередь, – говорит мне Себастьен.

– Можешь хоть показать, как это делается?

– Нечестно, – вмешивается Кэти. – Нам никто не показывал. Ты должна пользоваться своим природным чутьем.

– А как же твой богатый опыт? – язвит мама.

Кэти самодовольно улыбается.

– Ты слышала, Элен?

Себастьен отступает назад и скрещивает руки на груди с таким видом, словно уверен в моем умении метать топоры. Ну ладно, получайте. Я подхожу к линии, обозначенной на цементе, и замахиваюсь, подражая парням в соседней клетке. Прямо перед броском внутри меня что-то сдвигается, включается мышечная память. Я бросаю топор, он пролетает через площадку и попадает в яблочко.

– Нормально! – одобрительно восклицает Кэти.

Себастьен смотрит на меня с гордостью и в то же время так, словно с самого начала знал, что я справлюсь. Интересно, в которой из наших прошлых жизней мы с ним тренировались метать топоры?

Когда мы возвращаемся к столу, я умираю от голода. К счастью, одновременно с нами появляется Джим. Его сопровождает другой официант, потому что еды очень много.

Перед каждым из нас ставят блюдо размером с противень. На моем – две формочки с нутеллой, гигантские кубики шоколадного зефира домашнего приготовления и плоское печенье с шоколадной крошкой.

Джим щелкает выключателем, и в середине стола зажигается огонь.

– Дайте знать, если понадобится что-нибудь еще.

Он оставляет нам четыре шпажки на длинных ручках.

Я смотрю на свое блюдо и не могу представить, что смогу столько съесть.

Кэти берет шпажку и протыкает один из маминых кокосовых маршмеллоу. Мама шлепает ее по руке.

– Сначала съешь свой.

Кэти высовывает язык и все равно отправляет в рот кокосовый маршмеллоу.

– Неисправима, – качает головой мама.

Мы с Себастьеном улыбаемся.

– Спасибо, – благодарю я. – Лучше праздника и не представить.

– Правда? – говорит он. – Ну ладно, тогда второй сюрприз тебе ни к чему.

Я откладываю печенье, над которым уже