Под комнатами Уильяма располагались владения Бертрама, впоследствии отданные Билли и тете Ханне. Сегодня эти комнаты были открыты, освещены солнцем и украшены розами, но было очевидно, что они необитаемы.

– А почему ты не используешь эти комнаты? – спросила Билли, замирая перед открытой дверью.

– Это комнаты миссис Бертрам Хеншоу, – сказал Бертрам голосом, от которого Билли немедленно заулыбалась, покраснела и убежала.

– Они принадлежали Билли и не могут принадлежать никому другому, – объяснил Уильям Мари, пока они шли вниз.

– А теперь пойдемте в гостиную и будем рассказывать истории у огня, – предложил Бертрам, когда все шестеро спустились.

– Но мы еще не видели твои картины, – возразила Билли.

Бертрам отмахнулся.

– Там ничего особенного, – начал он, а потом вдруг засмеялся: – Ладно, мне не стоит так говорить, – он распахнул дверь мастерской и нажал кнопку, включая электрическое освещение.

В следующее мгновение, оказавшись перед бесконечными холстами и тарелками, на которых была изображена Билли, они поняли, что он имел в виду, и понимающе рассмеялись.

– Совсем ничего особенного! – воскликнул Уильям.

– Как красиво! – выдохнула Мари.

– Святые угодники, Бертрам! Столько Билли! Я знала, что у вас много портретов, но… – тетя Ханна бессильно замолкла, глядя то на художника, то на его работы.

– Но как и когда вы их написали? – спросила Мари.

– Какие-то по памяти, но большинство с натуры. Тут много набросков, которые я делал, когда она жила в этом доме четыре или пять лет назад, – ответил Бертрам. – Например, вот этот. – Он выдвинул на свет изображение смеющейся темноглазой девушки с маленьким серым котенком, смотрящим на зрителя яркими глазами. – Позвольте представить вам единственного и неповторимого Спунка.

– Какой хорошенький! – воскликнула Мари.

– Видела бы ты его во плоти, – сухо вставил Сирил, – никакая кисть не в силах нанести на холст это маленькое дикое исчадье Сатаны.

Все, кроме Билли, рассмеялись. Она вообще держалась странно молчаливо и стояла чуть в стороне от всех. Она казалась слегка испуганной, нервно терзала носовой платок, смотрела налево и направо, но везде видела только себя.

Иногда в анфас, иногда в профиль, иногда только ее глаза смотрели с веера или просто из небытия. На одной картинке изображен был ее затылок – буйная масса вьющихся волос, отливающих бронзой. И еще один затылок, а под ним – открытая стройная шея и плечи, прикрытые шарфом. На другой картине виднелся край ее щеки, а на заднем плане – рука, держащая четыре игральные карты, на которые смотрела девушка с картины. Иногда на картинах была веселая Билли со смешинками в глазах, иногда скромная Билли, на щеки которой падала тень от длинных ресниц. Встречалась грустная Билли, смотрящая зрителю прямо в глаза. Но это всегда была Билли.

– Я полагаю, что здесь мне удалось идеально изобразить наклон подбородка, – заговорил Бертрам.

Билли вдруг вскрикнула и побелела. Сделала шаг вперед.

– Бертрам, нет! Только не наклон подбородка! – с трудом проговорила она.

Бертрам удивился.

– В чем дело, Билли? Что случилось?

Девушка опомнилась и попыталась засмеяться. Она видела испуг в глазах жениха, Уильяма и всех остальных.

– Ничего, – торопливо сказала она, – все в порядке.

– Билли, что все-таки случилось? – в глазах Бертрама появилась тревога. – Дело в картине? Я думал, она тебе нравится.

Билли снова засмеялась, на сей раз более естественно.

– Бертрам, как ты можешь ожидать, что мне «понравится» что-то из этого? – она обвела рукой вездесущих Билли. – Мне кажется, что я зашла в комнаты с тысячей зеркал и что меня застали, когда я румянила щеки и красила брови.

Уильям засмеялся. Тетя Ханна и Мари снисходительно улыбнулись. Даже Сирил усмехнулся. Только Бертрам, ничего не понимая, отложил в сторону холст, который держал в руках.

Билли внимательно изучала набросок, который был прислонен к стене. Набросок был не слишком хорош и даже не закончен, но Билли это совершенно не волновало. Она вдруг спросила:

– Бертрам, что это?

Ответа не последовало. Бертрам был очень занят перекладыванием других набросков. Мари и тетя Ханна, а за ними Уильям и Сирил, как раз скрылись за большим мольбертом, скрывавшим дверь в гостиную. В следующую минуту из гостиной послышался веселый гул голосов. Бертрам поспешил через всю мастерскую к девушке, склонившейся над наброском в углу.

– Бертрам! – воскликнула Билли, когда он поцеловал ее в щеку.

– Все ушли! Да и если бы они увидели, что с того? Билли, что не так с твоим подбородком?

Билли нервно рассмеялась. По крайней мере, Бертрам попытался убедить себя в том, что это смешок, хотя звучал он почти как всхлип.

– Бертрам, если ты скажешь еще хоть одно слово о подбородке, я закричу, – предупредила она.

– Да что такое, Билли?

Девушка вдруг принялась переворачивать одну картину за другой.

– Ну же, сэр! – весело велела она. – Билли провела на выставке уже слишком много времени. Давно пора повернуть ее лицом к стене, чтобы она поразмыслила над своим поведением и научилась скромности.

Бертрам не ответил и не стал ей помогать. Внимательные серые глаза с восхищением следили за ее изящной фигурой.

– Билли, я все еще не верю, что ты моя, – сказал он наконец тихо, и его голос дрогнул.

Билли повернулась к нему. Странное сияние осветило ее лицо. Она стояла рядом с мольбертом, и мягкий свет лился на нее сверху.

– Значит, тебе нужна я, – сказала она, – просто я, а не… – она замолкла. Бертрам сделал шаг вперед. На его лице было то выражение, которое она так хорошо знала и которого почти боялась. «Взгляд художника».

– Билли, стой так, – велел он, – не двигайся. Господи! Темные тени у тебя за спиной создают идеальный эффект. Твое лицо, волосы и шея просто светятся. Билли, мне очень хочется тебя нарисовать.

Билли вскрикнула и убежала.

Глава X

Работа для Пита и Бертрама

В начале декабря в маленьком домике на холме Кори, разумеется, царила суета. Мари выходила замуж двенадцатого числа. Свадьба планировалась домашняя и очень простая – по словам Билли и по желанию Мари. Билли все еще спокойно утверждала, что это «совсем простое дело», но Мари начинала впадать в ужас. Шли дни, все чаще и чаще появлялись материальные и нематериальные свидетельства заказов, оставленных поварам, флористам, торговцам писчебумажными принадлежностями – и наконец Мари осмелилась возразить.

– Билли, мы хотели устроить простую свадьбу! – воскликнула она.

– Так и будет.

– А что за разговоры о завтраке?

Билли приняла самый решительный вид.

– Откуда мне знать, что за слухи ходят? – спокойно спросила она.

– Билли!

Девушка засмеялась, все еще пытаясь казаться упрямой, но губы ее уже улыбались, и выглядела она при этом очаровательно.