момент, когда я увеличиваю расстояние между нами. Я стою как вкопанная в замешательстве, когда оставшееся покалывания, вспыхнувшие во мне, начинают исчезать. Я смотрю на него, его крупное тело напряжено, когда я вижу, как напрягаются мышцы на его спине.

Интересно, почувствовал ли он то же самое, или я просто настолько лишена какого-либо контакта, что мое тело немедленно загорается. С другой стороны, я не чувствовала ничего подобного, когда Эйден прикасался ко мне, это ощущение… другое. Если только это не моя ненависть к нему, подпитываемая тем, насколько он дьявольски красив, и борющаяся с этим. Мое подсознание говорит мне "нет", но я предпочитаю игнорировать это.

Его плечи приподнимаются, когда он делает глубокий вдох, и я вижу, как нарисованные чернилами черные завитки, которые тянутся к его рукам, сжимаются в кулак, прежде чем согнуть пальцы. Мои глаза внезапно замечают символ, который выделяется среди остальных его татуировок. Он находится на верхней части его указательного пальца и выглядит как черный круг с полумесяцем, соединенным внутри. Я хмурю брови, чтобы больше сосредоточиться на этом, задаваясь вопросом о его значении.

Он прочищает горло, грубость в его голосе нарушает тишину. — Любые книги о проклятиях должны быть в этом разделе.

Он стоит ко мне спиной, пока я смотрю на его густые черные волосы, внезапно представляя, как мои пальцы хватают их у корней. Он оглядывается на меня, прежде чем полностью развернуться. Принц делает большой шаг ко мне, сокращая любое подобие нормального расстояния, когда я снова чувствую тепло, исходящее от его тела, проникающее в меня, как наркотик. Он наклоняется ровно настолько, чтобы я могла увидеть длинные темные ресницы, обрамляющие его глаза. Он так близко, что я вижу размытое отражение в углублении его пирсинга в брови.

Он поднимает руку, чтобы указать пальцем на противоположную сторону комнаты, прямо на другой ряд полок.

— Любовные романы вон в той секции.

Он останавливается в нескольких дюймах передо мной, ожидая, что я дам ему язвительный ответ, но я не могу. Несмотря на то, что его голос поддразнивает, я чувствую себя немного уставшей от препирательств в данный момент. Я вижу, как его взгляд скользит по моему лицу, мимо губ и останавливается на моем ожерелье. Его лицо ничего не выдает, о чем он думает, поэтому я решаю разрядить напряжение, роящееся между нами.

Я моргаю и делаю небольшой шаг назад.

— Спасибо, что показал мне.

Он переводит свой оценивающий взгляд обратно на меня.

— Тебе, кажется, нравится это ожерелье.

Мой разум кружится, пока я пытаюсь уследить за внезапной сменой темы разговора. Мне также не нравится, что он продолжает поднимать эту тему, и мне нужно удержать его от этого.

— Это был подарок, — говорю я, отступая еще немного назад и поднимая к нему руку, накрывая его, как будто я защищаю его.

Я сжимаю зубы так сильно, что они могут треснуть. Ведя себя так, будто я дорожу кандалами на своей шее, я хочу яростно сорвать их с себя и дать волю всем сдерживаемым слезам.

Бури в моих глазах и бушующие волны в его толчке друг против друга, когда я чувствую, как энергия меняется между нами. Мирная отсрочка приговора закончилась, и, кажется, мы вернулись к жестким взглядам, которые обещают ад.

— Дрейвен? — Щебечущий, пронзительный голос прорезает толщу воздуха, но мы не двигаемся. Ни один из нас не желает отступать на этот раз.

Стук каблуков по полу становится громче по мере того, как они проходят мимо рядов полок. Пока они внезапно не останавливаются.

— О! Э-э… вот ты где. — Кем бы ни была эта девушка, она кажется шокированной, но скрывает это за знойной ноткой в своих словах.

Он стоит полностью выпрямившись, примерно на добрый фут выше моего 5’4 телосложения и переводит взгляд на женщину позади меня.

— Катрина, — приветствует он ее, не делая движения, чтобы подойти к ней. Я снова слышу звук щелчков и клацанья ее туфель, прежде чем она встает рядом с ним.

Я должна была догадаться, что это была блондинка с бала, которая выглядела так, будто хотела вырвать меня из его объятий во время нашего танца. Итак, я была права, это его девушка. Или, по крайней мере, она хочет быть такой. У нее гладкие светлые волосы, которые ниспадают чуть ниже плеч, и она одета в бледно-желтое платье, верх которого украшен белыми лепестками, в сочетании с обнаженными плечами. Ее глаза карие, на них нанесен толстый слой туши, а губы цвета фуксии накрашены. Она — воплощение весеннего дня. Впервые распускающихся цветов под золотыми лучами.

Я кратко вспоминаю смену времен года, когда я жила в Хелестрии, единственной, которая никогда не проявлялась, была зима. Но в основном я вспоминаю, как цвели цветы весной, потому что это были любимые цветы тети Лидии. В Дейадруме времена года не меняются, и небольшая часть меня хотела бы, чтобы это произошло.

Я смотрю, как она обхватывает его одной рукой и прижимается, чтобы положить другую руку ему на грудь. Ее пальцы играют с пуговицами, которые он решил не застегивать, когда она время от времени позволяет кончику пальца касаться татуировок, проглядывающих на его груди.

— Я повсюду искала тебя. Я должна была знать, что ты будешь заперт в этой душной библиотеке.

Она, наконец, смотрит на меня и ведет себя невинно, хотя ясно, что она не рада видеть его с другой женщиной. Она, вероятно, не может сказать, кто я без маски, и я одета не так, как подобает принцессе. Но я узнаю ее. На балу на ней была маска, но та, которая была прикреплена к держателю, чтобы она могла уронить ее в любой момент, давая любому ясно видеть ее лицо. Я предполагаю, что Темный Принц мог легко ее заметить.

— А ты кто такая? — Она пытается, чтобы это звучало мило, но она пересыпает свои слова слишком большим количеством сахара, отчего ее голос звучит тошнотворно.

Принц Дрейвен открывает рот.

— Это При..

— Я Кора. — Я прерываю его, прежде чем он успевает назвать ей мое имя. Я знаю, что моя подруга не будет возражать, если я на мгновение позаимствую ее имя.

Принц Дрейвен выглядит совершенно потерянным. Этот холодный, полностью собранный мужчина выглядит так, словно его впервые бросили в петлю, и он не знает, что сказать. Но я не хочу, чтобы меня знали как принцессу. Прошлой ночью на мне была маска, которая закрывала большую часть моего лица, и это главная причина, по которой мой отец с большей готовностью разрешил