– Пожалуйста. – Боже, что я делала? Я уже жалела о своем поведении, но все равно продолжала. Набирая скорость, ощущала, как оргазм поднимается от пальцев ног.

– Зачем ты поцеловала Макса? – прорычал Рэнсом.

– Чтобы позлить тебя! – воскликнула я.

– Считай это расплатой.

В этот момент он вынул пальцы, в паре секунд от моего оргазма. Рэнсом отступил. Я прижалась к стене, ноги неожиданно подогнулись. Внутри меня, там, где находились его пальцы, все еще пульсировала сладостная боль. Что ж, теперь разозлилась я.

– Но ведь ничего не произошло, верно? – Он довольно улыбнулся, засунув два пальца в рот и облизав их дочиста. – Хм-м. Наслаждение со вкусом сладкого арбуза[26].

– Пошел ты, – простонала я, сидя на полу.

Он наклонил голову.

– Не фанатка Гарри Стайлза?

– Не твоя фанатка! – крикнула я ему в спину, наблюдая, как он направляется в свою комнату и ставит стакан с виски на комод в гостиной. – Я никогда не стану заниматься сексом с таким придурком, как ты.

Он усмехнулся, закрывая за собой дверь.

Рэнсом знал, что это ложь.

Глава 13

Рэнсом

Не хорошо.

Совсем не хорошо.

Позвольте перефразировать – очень хорошо. Слишком хорошо. Настолько хорошо, что хочется это чувство собрать в бутылку и припрятать на черный день.

Все бывает впервые. Очевидно, случился мой первый раз, когда я трахал пальцами свою подопечную.

Раньше я никогда не переступал границ с клиентами. Я гордился тем, что спокойно и собранно справлялся с заданиями, даже когда самые роскошные и гламурные женщины на свете падали к моим ногам, умоляя овладеть ими.

В конце концов, единственной, кто добился своего, оказалась скромница Хэлли Торн.

Она достаточно красива, но не привлекательнее многих других женщин, которые пытались – и не смогли – соблазнить меня.

Что делало Соплячку безжалостно манящей, так это ее враждебная индивидуальность. Словно загнанный в угол бешеный зверек, она боролась, не имея при этом зубов и когтей. И не сдавалась, даже если в собственных глазах казалась недостойной.

Именно эта грань между ее беззащитностью и лукавством меня и зацепила. Хэлли олицетворяла собой противоречие. Красавица с нежной душой, которая не прочь пройтись шпильками по будущему Макса, лишь бы добиться желаемого. Изгнанная Ева. Необычное создание с двойственной натурой.

Наподобие меня.

Что напомнило мне кое о чем. Я не собирался увольнять Макса.

Бедняга стал пешкой в нашей извращенной игре. Но я планировал заставить его попотеть и сделать так, чтобы Хэлли Торн оказалась для него под запретом.

Что же касается игры с киской бывшей первой дочери Америки, то это единичный случай. Я абсолютно уверен, что Соплячка не выдаст нас своим родителям. Признание в том, что она развлекалась со мной, послужило бы дополнительным оружием против нее, а его и так хватало.

На следующее утро я проснулся с четким осознанием, что должен избегать ее, пока не разберусь в себе и не возьму под контроль свой член. В следующий раз, когда увижу Соплячку, я должен буду усадить ее и объяснить, что между нами больше не будет никакого «ничего».

Я схватил с тумбочки телефон. На экране высветилось имя Тома.

Не в этой жизни.

Не то чтобы я когда-то вообще собирался рассказывать ему о вчерашнем проступке. Но Том обычно приносил плохие новости, а мне нужно было выпить две чашки кофе, прежде чем разбираться с ним.

Я отклонил звонок, сел прямо и позвонил Максу. Тот ответил еще до того, как прозвучал гудок.

– Босс! – встревоженно поприветствовал он. – Слушай, я всю ночь не спал. Просто хотел сказать…

– Мне плевать, что ты там собирался сказать. – Надев тапочки, я направился к шкафу. – Единственная причина, по которой ты не уволен и не летишь эконом-рейсом обратно в Лос-Анджелес, заключается в том, что мы перегружены работой и у нас нехватка кадров. Но ты больше не должен прикасаться к клиенту, Максвелл.

– Я знаю, знаю. – В его голосе звучало отчаяние. Мне стало интересно, насколько высоко я забрался по шкале психопатов. Я совсем не чувствовал себя лицемером за свой проступок. – Не хотел, чтобы границы размылись до такой степени. Я просто… я имею в виду, она просто…

– Мешок проблем и упругих сисек. – Я распахнул шкаф, выбрал темно-серые брюки и бледно-голубую рубашку. – Даже не будь она так горяча, трогать ее все равно неправильно.

– Абсолютно. Даю слово. Больше никогда. – Наступила пауза. – Я пойму, если ты захочешь перевести меня на другое задание.

Перевести его было бы правильным решением. Но это показало бы Хэлли, что мне не все равно, что я ревную, а это заблуждение.

– Сегодня побудешь с ней в дневную смену, – объявил я, прекрасно понимая, что Соплячку удивит присутствие Макса после вчерашнего вечера. Что убедит ее в моем окончательном отказе. – У меня есть дела.

– В Далласе? – удивленно спросил он. – Хорошо. Можешь доверять мне, босс. Я не подведу.

– Знаю, что не подведешь. – Я просунул запонку через внутреннюю часть манжеты. – Потому что в противном случае я тебя убью.

Как только Макс появился в номере, я выскользнул наружу. Хэлли еще спала. Я сел в «Бугатти» и поехал в Плано, сонный далласский пригород, где люди обменивали души на бассейны в форме почек. Я решил арендовать «Бугатти» спонтанно, дабы напомнить себе, что Хэлли Торн не успела пробраться ко мне в душу. Вся ее экологическая деятельность и болтовня о глобальном потеплении заполонили мои мысли. Хотелось напомнить себе, что я люблю быстрые тачки, мясо и частные самолеты.

Я припарковался перед выложенным серым камнем особняком с видом на поле для гольфа и озеро. Вокруг дома, обнесенного белой изгородью, росли аккуратно подстриженные кустарники, а на лужайке перед входом валялись детские игрушки. На всех гребаных девяти ярдах.

– Сукин ты сын, Лоу. – Я покачал головой, обогнул «Бугатти» и постучал в дверь. Молодая женщина с налитыми кровью глазами распахнула ее, держа на руках почти голого ребенка с пухлыми ручками и ножками.

– Ты Рэнсом? – спросила она, затем зевнула.

– К моему ужасу, да.

Она сунула ребенка мне в руки.

– Лоуренс наверху, заканчивает телефонный разговор. Можешь зайти. А мне нужно в душ. Этого маленького самородка только что на меня стошнило.

Она повернулась и ушла. Я нахмурился, глядя на ребенка, который хмуро смотрел в ответ. Его выражение лица говорило: «Не спрашивай меня. Вы, ребята, здесь взрослые».

– Твоя мать чокнутая, – произнес я, ничуть не удивившись. У Лоуренса всегда был прозаичный вкус, когда речь заходила о представительницах слабого пола.

Я вошел внутрь, оценивая аристократические замашки на изысканный вкус, которым