ответ лишь посмотрела на Винни в духе «собака лает, караван идет» и застегнула верхнюю пуговку на воротнике шубы. Бабай стоял с таким согласным и в то же время испуганным лицом, словно в ином раскладе на ручки к бухгалтерше планировали сажать именно его. На вопрос: «Ко мне или к вам?» – пискнул «к вам», прячась за Шизу, что не могло не улыбнуть Винни, потому как очевидно, что под «к вам» имел в виду как раз противоположное. А Хрому было все равно – от этой женщины он не чувствовал ни угрозы, ни расположения, только холодный расчет, впрочем, пока без намерения обуть. Потому и пожалел лишь о том, что согласился пойти в куртке Шизы – она хоть и была по размеру в плечах, но не застегивалась на нем. Все же родной ковер грел еще и всей душой.

Подвал

Шиза надеялся, что Бабай и Винни свалят, однако они загрузились во вторую таксишку, заявив, что вечеринка без их участия не будет такой веселой, и он не стал им запрещать, хотя мог. Насмотревшись на чужой праздник жизни, все вдруг почувствовали острую нехватку эндорфинов – нормальных, которые содержатся не в принятых внутрь веществах, а в нематериальных радостях – например, возможности безнаказанно раз в году помацать за зад товарищей или потрястись под дискотеку нулевых. Шизе вот такое после кладбищ, поездов и навязчивых мыслей обо всем произошедшем требовалось не меньше, чем приунывшему Бабаю и все еще дувшейся Винни. Они свои, им сегодня разрешается. А почему в список тех, кого Шиза мог бы видеть в процессе так называемого «сеанса», попал Вася, пока объяснить не получалось. Точнее, единственным объяснением было то, что Вася знает про Олю чуть больше остальных и владеет некой суперсилой, коврами-буфетами, ахалай-махалаем и хрен знает чем еще. Вторая версия наметилась еще в пути, пока ехали по ночному городишке в другой район, более-менее похожий на современный «человейник». Шиза сидел сбоку от водилы, за штурмана, и по привычке смотрел вперед себя, ища возможные ямы на плохо очищенной дороге и дорожные знаки, а Хром с Тамар Степанной тихо общались на пассажирских местах, как неразлучники-попугайки на жердочке. Шиза невольно прислушивался, не свистит ли Василий про него чего лишнего, но тот больше интересовался личностью самой гипножабы. Весьма забавно – первый раз, что ли, видел себе подобную? Даже обида кольнула от такой мысли, но очень мелкая, Шиза ее отогнал тут же, испугавшись: ведь, по факту, это себя он считал подобным Хрому. Гипнотетеньку в эту модель он как-то не подумал вписать. Да и вообще, пока слабо доверял всей этой замуте. Ну какой, блин, сука, на хер, гипноз? Сам же Вася сначала молчал, а потом помаленьку стал накидывать вопросы, сколько лет, как узнала, почему бросила…

– С-совесть, наверное, з-замучила. Столько лю-лю-лю-людей на-это-самое, да, Тамар Степанна?

Он даже обернулся, чтобы поглазеть на ее реакцию. На понт брал, если уж по чесноку. Гипножаба вылупилась на него, и ее глаза сделались еще больше, а причесон встал дыбом от удивления.

– Максим, вы же сами меня об этом попросили. И оплату я возьму после результата. Ну хотите – аннулируем, только воду взбаламутили. Хотя я больше чем уверена – итог вас удовлетворит.

– Д-да шутка эт-то, шучу я… – отмахнулся Шиза и чуть дернул подбородком в сторону Васи, косясь на него незаметно от жабы. Его до сих пор слегка мутило, и сейчас он лучше бы поехать хотя бы в тот же ресторан, чтобы опохмелиться, чем снова вспоминать про стремный подвал, да и вообще про инкубатор и свое детство. Но на удивление Вася в ответ кивнул утвердительно и даже как-то… уверенно, что ли. Шиза почувствовал, как под диафрагмой сначала чуть отпустило, а потом напряглось еще сильнее, затянуло тугим узлом вокруг пупка. Такого он очень давно не испытывал.

– Было мне лет, наверное, как вам. Не студентка уже даже, – Тамар Степанна, как и Шиза, ударилась в свои воспоминания о юности. В салоне авто к этому времени накопились такие мощные пары ликеро-водочной продукции, что даже водиле дышать надо было осторожнее. – Вот вроде взрослая уже, а дура дурой. Пригласили меня на карьер, рыбалка, шашлычок. Ну, понятное дело, приняла, дура, лишнего. Не рассчитала. А он: «Давай скупнемся, нет никого!» Тогда же времена другие были – ни телефонов с камерами, сотовые только-только пошли. Разделись до трусиков… – хихикнула гипножаба, а вместе с ней крякнули почти хором Вася и водила, и Шиза пожалел, что Бабай сейчас едет в другом такси. – Он говорит, «сымай», ну чего стесняться, думаю, сейчас озерцо все прикроет, не так стыдно. А хочется же. И я нырнуть-то нырнула, дура, прям с разбегу головой и в самую глубину, а вынырнуть не могу, ногу свело, в легких будто камни. Воздух ртом хватаю и захлебываюсь. Помню это как сейчас. Я с тех пор все вещи четко помню, они как по папочкам в голове разложены.

– А как выбрались-то? – оживился таксист.

– Вот одного этого не помню! Открываю глаза – лежу на берегу в темноте, кавалера нет, а небо такое чистое, звездное.

– Интересно, – тихо буркнул Вася.

– Д-да, интересная с-сказочка, – улыбнулся Шиза. Он знал, что его улыбки производят на людей неизгладимое впечатление, и старался делать это чаще. Та посмотрела на него, как смотрели врачихи на медкомиссиях, и, качая головой, тихо добавила:

– А бросила я потому, что это с ума сводит. Это же в чужую голову лезешь, в бардак этот, а своя потом хуже пьяной.

Кончив рассказ, она вздохнула и зашуршала чем-то в сумочке. Шиза снова покосился на Васю – тот уставился сквозь протертый кружок в запотевшем окне на вечерний город. Шиза не знал, что ответить. Его и самого захлестнули похожие воспоминания, будто он падает в темноту и пустоту и никак не может выплыть к свету. Ощущалось это жутковато.

– Максим!

Он дернулся, когда гипножаба резко схватила его за плечо, а потом добавила, что почти приехали, и попросила сообщить своим друзьям номер квартиры.

– Эх, жаль, вы завязали! – с досадой в голосе произнес таксист, паркуясь. – Я бы с вами тоже попробовал. Люблю отчаянных!

Тамар Степанна лишь недовольно цокнула, а Шиза, дождавшись, пока она выйдет, скинул водиле еще пятихатку