Не прошло и минуты, как в комнату, толкая небольшую медицинскую этажерку на колесах, вошел старенький высший в синем врачебном халате. Когда-то он был очень высок, почти вровень с женщинами, но годы его согнули и высушили, превратив сочный абрикос в уродливую курагу.

По его манерам, по уверенным движениям я предположил, что это какой-нибудь главврач или уж как минимум начмед. Прислав именно его, Ариадна явно выказывала мне свое расположение.

– Ну-с, молодой человек, я смотрел вашу карту, – сказал старичок. – Можете называть меня просто Ваня. Если воспитание не позволяет – Ваня Ваниевич или Ван Ваныч.

– Добрый… Доброе время суток, Ван Ваныч. – Я не сразу сообразил, что понятия не имею, утро сейчас или вечер. – А меня зовут…

– Я же сказал, – улыбаясь, перебил меня Ван Ваныч, – что смотрел вашу карту!

При этом он поморщился, и я догадался, что происходящее не доставляет ему ни малейшего удовольствия, а имя мое он уже забыл и вспоминать не собирается.

– Откройте рот, молодой человек… Скажите: «А-а-а»… Давайте посмотрим ваши глаза… Отлично… Поднимем сорочку… Дышите… Не дышите… Здесь больно? А здесь? Ну, не надо стонать, это не может быть настолько плохо!

Он осмотрел меня за пару минут, помечая что-то у себя на планшете, затем неожиданно подмигнул.

– Вы знаете, в чем наша сила? – спросил Ван Ваныч. Я на мгновение напрягся, подозревая подвох, но врач тут же продолжил, показывая, что вопрос риторический: – Мужчины и женщины физиологически отличаются, и наука, исследуя эту разницу, до сих пор время от времени находит новые и новые способы лечения. В прикладном своем аспекте, конечно же. Но у нас ведь есть не только мужчины и не только женщины. Хофы и жоги! Это кладезь! Мы делим одну цивилизацию с несколькими ветвями эволюции, каждая из которых обладает собственным потенциалом как физически, так и интеллектуально, и я уж не говорю об эмоциональной сфере! Вы понимаете, о чем я?

После вопроса я, наученный ранее, просто промолчал – и это был правильный ответ, потому что Ван Ваныч кивнул сам себе и, смешивая какие-то порошки и реактивы, продолжил:

– Мы ограничиваем рождение хофов и жогов, это, конечно, тормозит развитие науки. Вот простой пример – жог после тех травм, которые вы получили за пару дней, съел бы кусок мела, ветку жасмина и сырую кроличью печень, уснул бы на два часа и проснулся практически здоровым. Вам – в обычных условиях – потребовалось бы полтора месяца на то, чтобы срастить надломленные ребра и поврежденные ими мышцы. Но четыре года назад в Австралии профессор медицины Аванта нашла шестилетнего жога при смерти и смогла продержать его живым почти полгода, нанося различные травмы и вводя ему определенные культуры, скажем так, довольно активные в отношении человеческой физиологии. Жог, конечно же, в итоге умер, но в процессе показал, на что способны наши органы, в частности гипофиз, эпифиз, надпочечники и ряд других.

– Это бесчеловечно. – Я вспомнил Ягайло в хрустальном гробу, окутанного трубками и проводами. – Он же совсем ребенок!

– Во-первых, для жога шесть лет – это уже подросток, лет тринадцать по нашим меркам. Во-вторых, он ничего не чувствовал, а в-третьих, по законам Австралии профессор должна была убить его сразу, как только увидела. К счастью, у нее была степень и по юриспруденции, и потому она нашла способ обойти закон. Она производила манипуляции, которые должны были бы убить жога, если бы он был мужчиной, потом – как врач – помогала ему вылечиться и снова повторяла попытку. Все это время ее обвиняли одновременно и в жестоком обращении с людьми, и в том, что она не выполняет закон и не добивает жога, и в чем-то там еще… Но знаете, что я скажу?

Я не сделал ни малейшего движения, хотя очень хотел прервать доктора, так как слушать эту историю оказалось невыносимо.

– Аванта – герой. Она собрала потрясающий массив данных с помощью современного оборудования! И – многие из нас после этого спрятали бы добытое на защищенный сервер, чтобы изучать, публиковать монографии и выдавать по крупицам за деньги или преференции. Она выложила все на открытый сервер, предоставила доступ всему ученому сообществу. И знаете что, молодой человек? Я сейчас дам вам порошок, который вы выпьете и уснете, а через полтора часа введу вам некий раствор внутривенно, и через шесть часов вы проснетесь если и не здоровым, то вполне способным передвигаться, без этих ужасных гематом и на финишной прямой к выздоровлению!

– Это на основе пыток маленького жога? Эти порошки и инъекции?

Ван Ваныч посмотрел на меня удивленно.

– Чувствую в ваших словах неодобрение, молодой человек! Хотите полежать пару недель в койке, зафиксированным, с палочкой для чесания труднодоступных мест? А потом месяц погулять в корсете, с болезненными перевязками два раза в день? Ну так это несложно устроить!

Я заранее знал, что соглашусь на быстрое лечение, но не мог согласиться сразу. Мне не нравилась эта история, я не хотел, чтобы меня лечили таким способом – но и болеть сейчас, когда вокруг происходило так много событий, когда надо было разбираться с Раннэ и Айранэ, с работой в издательстве…

– Я буду признателен, если вы сделаете это молча, – сказал я.

Ван Ваныч поджал губы. Я обидел старика, но на самом деле бил я не по нему – бил я по себе. Потому что, вместо того чтобы отстаивать свои убеждения, пытаться как-то сделать мир лучше, я вновь и вновь укладывался в проторенное русло, чтобы река несла меня туда, куда мне не надо – но куда попасть проще всего.

Врач дал мне порошок и стакан воды, порошок на вкус был как мел. Едва выпив – даже глотать было больно, каждое движение отдавалось по всей груди, – я на мгновение прикрыл глаза.

– Володя! Володя!

Я выныривал из холодной тьмы, наполненной вязкими, тягучими щупальцами, то ли моими, то ли обвивающими меня.

Сон был странным, диким и чудовищным, во сне все располагалось словно под углом к реальному миру, и потому просыпался я с трудом.

– Айранэ? – Я проснулся и увидел над собой лицо жены. Несмотря на усталость и недавнюю болезнь, она была красива, и сейчас я снова видел в ней девчонку, потерянную мною за годы семейной жизни. – Что такое?

– ТебяЖдут. – Она поджала губы, спрятав за привычной равнодушной маской девочку, в которую я когда-то влюбился. – ВБольнице.

Я поднялся с каталки – на этот раз шикарной, с валиками по бокам, какими-то стойками и приборами.

Вставая, я отметил, что грудь